Ита с удивительным усердием принялась заниматься всем, что только предлагалось. Ее ум словно истосковался по знаниям и новым для него открытиям.
- Ответь мне, милая, - сказал как-то Селдримхар во время очередного перерыва в обучении: пусть Ита и хотела знаний, ее силы были очень малы и нестабильны, она быстро уставала и просила отдыха. Хаармвин в тот момент находился с ними и читал книгу, - если ты, конечно, не против. Я не могу понять одного: как удалось тебе сохранить ясность ума? Ты провела так много времени в изоляции от мира, людей и жизни, в темноте и отчаянии. Но посмотри на себя - твой разум чист и светел, готов для знаний. Ты быстро учишься новому и делаешь успехи. Что же тебе помогло?
Ита, тогда еще тонкая, словно тростинка, посильнее запахнула вокруг себя шерстяную накидку - ей все время было холодно. Хаармвина заинтересовал вопрос Селдримхара, он поднял голову и, заложив страницу, обратил внимание к наставнику и полукровке.
- Надсмотрщики были разными, - после недолгого молчания, собравшись с мыслями, ответила Ита. Ее голос был тихим, но из него уже пропала хрипота: только неделю назад слова словно раздирали когтями ее гортань и не хотели быть услышанными кем-то еще. - Менялись много раз за годы заточения: одни не обращали на меня внимания, словно я была частью стены; другие были жестоки. Но... Лучше всех я помню одного человека, его звали Голтби. В этом мире, наверное, не было более доброго со мной человека, - Ита посмотрела на Селдримхара, и кончики ее губ дернулись. - Ты напоминаешь мне его. Голтби никогда не заходил ко мне в клетку, только просовывал еду через прутья. Но он говорил со мной. Как с обычным человеком! Видел, что я могу понимать его, слушать, думать. Каждый вечер он оставался в темнице, зажигал свечу и начинал рассказывать. О том, что было, и том, чего не было. Его голос был низким, тихим, словно он рассказывал какую-то тайну только для меня. А иногда он задавал мне вопросы! - Ита опустила голову и снова чуть улыбнулась, вспоминая что-то.
- Я боялась говорить много, боялась, что могу как-то его расстроить, и он больше не придет. Но все равно это было почти похоже на беседу. В моей голове уж точно! Однако больше всего я любила не разговоры. Не было большей радости для меня, чем время от времени появлявшаяся в его руках книга. Он приносил небольшие тома и читал мне вслух. Это было прекрасно! Он читал о сражениях и приключениях, о любви, о мире, о жизни, о счастье. Обо всем, чего не было у меня. Когда он уходил, я не могла сомкнуть глаз, потому что картинки прочитанного всплывали у меня в голове так ясно, что иногда казалось - все было со мной наяву. Эти книги помогали мне жить, помогали думать и мечтать!.. - Воздух кончился в ее легких, и Ите пришлось сделать небольшую паузу, чтобы перевести дыхание. Хаармвин уже совсем отложил книгу и, сидя на своем месте, подался вперед к полукровке, ловя каждое ее слово. Еще никогда он не слышал, чтобы она говорила так много и так искренне. Ита перевела дыхание и посмотрела куда-то сквозь Селдримхара, а восторг в ее глазах сменился печалью. - Мне казалось, что Голтби постарел слишком быстро, но, по его словам, он пробыл со мной почти сорок лет. Может, смог бы и больше, но надсмотрщик начал слепнуть. Как будет слепец нести ответственность за сохранение чудовища? Сначала он просто стал видеть хуже, перестал приносить книги, только рассказывал. За пару месяцев темнота полностью отняла у него правый глаз и начала пожирать левый. «Пташка», - так он называл меня, пташкой, - «Через пару дней я оставляю пост. Тебе досталась жестокая доля, но не поддавайся. Не становись тем злом, которым тебя считают. Не теряй надежды, видит Господь, тебе не придется вечно сидеть в этой темнице. Ты же пташка, а пташки должны наслаждаться свободой!». - Селдримхар протянул руку к ее лицу и аккуратно стер слезы, которые тонкими ручейками рассекли ее щеки. Ита удивленно дрогнула, явно не заметила, что начала плакать.
Хаармвин чувствовал тоску и не мог отделить свою от ее. На мгновение у него в голове пронеслась мысль, что ему хочется быть в этот момент ближе и показать свое присутствие. Но мысль упорхнула слишком быстро, Хаармвин не двинулся с места. Ита продолжила:
- Удача, судьба, не важно - все самое доброе ушло вместе с ним. Приходившие один за другим надсмотрщики были жестоки. Голтби говорил не терять надежду, но так сложно было следовать его наставлению: вокруг были только тьма и боль. А потом появился ты, Хаармвин, - Ита подняла голову и посмотрела на принца, заставив его вздрогнуть. - Надсмотрщик отошел от клетки, когда я почувствовала, как наруч на правой руке словно загорелся огнем. Было больно и так страшно... Я потеряла сознание, потому что во мне едва теплилась жизнь. Наверное, неудивительно, что, когда я очнулась, вокруг меня были люди - понадеялись, что я умерла. Даже сняли наручи. Я была полностью потеряна, а на руке уже была выжжена... эта... м?