Ита кивнули, а Хаармвин потянулся к ней пальцами, и погладил под подбородком, словно одну из убежавших птиц. Полукровка рассмеялась и веером растопырила пальцы над головой.
***
Первый день их пути завершился тем, что, едва только они успели разбить свой маленький лагерь на ночлег, Ита провалилась в сон. Как бы сильно ни было ей интересно и сколько бы в ней ни было энергии, усталость от долгой ходьбы и множества впечатлений взяла свое.
Ночь прошла спокойно, и утром они отправились дальше. Хаармвин в лесу чувствовал себя абсолютно свободным: здесь не было стен замка, ожиданий подданных и груза грядущей ответственности. Здесь он был просто эльфом и воином.
На второй день Ита вела себя спокойней, но энтузиазма не поубавилось. Она просила Хаармвина рассказывать обо всем, что видела, и он выполнял ее просьбы. За разговорами день прошел очень быстро, и вечером, снова разложив свои вещи вокруг небольшого костра, они поели и легли отдыхать.
– Сейчас ты выглядишь куда счастливей, чем вчера утром перед выходом, – заметил Хаармвин. Он растянулся на разложенном плаще, закинув за голову руки. – Уже не так страшно?
– Я вижу столько всего удивительного, что места для страха не остается, – улыбнулась Ита, повторившая позу принца, расположившись по другую сторону от костра. – Ты, наверное, думаешь, что я веду себя как дитя, но и пускай – это действительно так!
– Мне приятно видеть твою радость. Даже когда она направлена на листок необычной формы…
– Ты не смеешь меня осуждать! – воскликнула Ита, и они оба негромко рассмеялись. Утроившись поудобней, полукровка глубоко вздохнула и прикрыла глаза. – Пока глаза не смыкаются от усталости, что обычно делаю эльфы, сидя у костра и дожидаясь нового дня для продолжения пути?
– Чаще всего пьют вино, – сказал Хаармвин, пожимая плечами. Ита снова засмеялась.
– Но вина у нас нет.
– С этой ошибкой нам придется жить.
– Боги, Хаармвин, чистый воздух так хорошо на тебя влияет – ты, оказывается, умеешь быть смешным!
Хаармвин улыбнулся и закрыл глаза.
– Когда нет вина, обычно эльфы собираются вокруг огня и, наблюдая за танцами языков пламени, рассказывают истории и поют баллады о событиях, которые были и которых не было.
Ита зашевелилась на своем месте, и Хаармвин не увидел, а кожей почувствовал ее заинтересованный взгляд.
– А ты знаешь баллады?
– Конечно. Есть очень много прекрасных историй. Но я не так талантлив в этом искусстве, чтобы в полной мере передать красоту слога и смысл песни. Может, тебе рассказать историю? О чем ты хотела бы послушать?
Ита помолчала, обдумывая вопрос, а Хаармвин терпеливо ждал, пробираясь в чертоги своего разума, чтобы выудить из него что-то интересное и красивое. Он был уверен, что Ите понравилась бы любая походная история, оно обожала читать подобные в библиотеке, но ему хотелось бы вспомнить нечто особенное.
– Расскажи мне о войне.
Хаармвину показалось, что в голове лопнул большой мыльный пузырь с противным хлюпающим звуком. Он раскрыл глаза и повернул голову к полукровке. Из-за огня ее едва ли было видно, но в красных глазах его языки вели ожесточенную борьбу со страхом и интересом.
– Почему ты хочешь услышать о войне? Это не красивая и доблестная история и вряд ли она принесет покой в твой сон.
– Я хочу узнать это не ради истории, – медленно проговорила Ита. – Я лишь знаю, что война сильно изменила тебя, и я подумала, что твой рассказ открыл бы для меня что-нибудь важное.
Хаармвин еще несколько мгновений смотрел на полукровку, после чего снова повернул голову вверх. Неба видно не было, густая листва превращалась лишь в сплошную черноту. Словно иллюстрации к книге, на этой черноте стали появляться памятные сражения, отголоски битв и страхов. Хаармвин всегда знал, что как бы он не стремился отгородиться от воспоминаний, они никогда не оставляли его.
– Прости, Хаармвин, это было плохая идея, мне очень жаль, – произнесла Ита, когда его молчание затянулось. Резко щелкнуло поленце, в чью древесину прокралось пламя, и принц вынырнул из своих мыслей.
– Наверное, плохая, – согласился он. – Но рано или поздно все равно нужно было бы рассказать тебе.
Ита зашевелилась, краем глаза Хаармвин видел, как она села, складывая ноги в позу лотоса и, отгоняя от лица удивление от его сговорчивости, приготовилась слушать.