Хаармвин смотрел прямо перед собой, хотя, конечно, в стенке кареты не было ничего интересного. Ему было все равно, что кто-то будет плести паутину сплетен вокруг предстоящего события. Его заботило только то, что отец согласился на его брак с полной дурой.
Хаармвин уважал людей. Он сражался с многими из них бок о бок, некоторые проливали свою кровь и отдавали свои жизни, чтобы он мог идти дальше и рубить врагов своим мечом. Но проблема людей была том, что они обладали очень короткой памятью. Если в военные и послевоенные годы братские узы с такой могучей нацией вызывали восхищение и гордость, то мирные будни рождали в человеке самые скверные черты. Все те, с кем он шел в бой на темных эльфов, давно были мертвы. На их место в большинстве своем пришли праздные, слабые характером, честолюбивые создания. Вероятно, все еще были среди них достойные представители человеческого рода, но принцесса Патриша, с которой Хаармвину предстояло в скором времени обручение, таковой не являлась. Слава о том, что она была красива, но невероятно дурна и заносчива, добралась даже до Коэхала. Но все равно отец ответил согласием на предложение Тимолеона, правителя людей.
Хаармвин не знал, почему отец принял это решение, но он уважал и чтил его слово. Значит, так тому и быть.
Кучер сказал что-то, но Хаармвин его не услышал. Он выглянул в окно и увидел, что за ним равнины сменились на небольшие аккуратные домики, а полуденное солнце, которое встретило путников на границе, теперь спешило опуститься в объятия горизонта. Кое-где виднелись силуэты людей, которые при виде кареты прерывали на несколько секунд свои дела и с интересом наблюдали за ней. Хаармвин задернул шторку и прикрыл глаза.
***
Дорога была долгой, и, когда карета, наконец, остановилась, Хаармвин не без удовольствия вылез из нее.
- Добро пожаловать в наши края!
Хаармвин повернулся на голос. Перед ним предстал светловолосый коротко стриженный человек ростом ниже него на голову. Одет он был, мягко сказать, непривычно для Хаармвина: малиновую тунику длиной до колен с расшитой каймой подпоясывал кушак из какой-то явно дорогой материи; длинные штаны того же цвета обтягивали мышцы на ногах; на плече золотой пряжкой был застегнут плащ синего цвета.
Буйство красок поначалу ударило Хаармвину по глазам.
- Ты можешь оставить меня, - не ответив человеку, сказал он кучеру на эльфийском, и черноволосый эльф на козлах, учтиво кивнув, тряхнул поводьями, заставляя лошадей сдвинуться с места. Карета уехала, и Хаармвин снова обратил свое внимание на мужчину.
- Вы меня понимаете? - спросил тот, явно не радуясь такому равнодушию к своей персоне.
- Да, понимаю, - ответил Хаармвин уже на человеческом диалекте. - Благодарю, что вышли встретить меня.
- Как же иначе, когда к нам приезжает столь значимая персона. Меня зовут Леон. Идемте за мной, я провожу вас к королю.
С этими словами Леон чуть поклонился и, развернувшись, пошел в сторону замка. Хаармвину оставалось только последовать за ним.
Идя по узким коридорам, Хаармвин думал о том, что люди даже не представляли, как правильно и красиво делать жилища. Ему казалось, что здесь совершенно не было воздуха: стены давали с обеих сторон, а потолок уносился куда-то ввысь, будто теряясь из вида; на полах лежали ворсистые ковры, в которых едва ли не утопали ноги; мельком бросая взгляд в комнату, мимо которых его вел Леон, Хаармвин замечал, что все пространство заполняла массивная мебель.
У людей все было "слишком".
Внезапно в нем колыхнулась тоска по дому: по широким коридорам и глухому звуку шагов по мраморным полам, по большим окнам, которые пропускали много света, и по почти невесомым дверям. А еще эльфийский дворец был наполнен жизнью, почти всегда можно было встретить в коридоре кого-то еще. Здесь же за все время, что Хаармвин и Леон шли на встречу с королем, им не встретился ни один человек.
Наконец, Леон остановился напротив самой громадной двери, какую Хаармвин мог только представить.
- Это тронный зал, Ваше Высочество, - сказал Леон, оборачиваясь к Хаармвину. - Там вас ожидает король Тимолеон с дочерью. Мне не следует входить, так что я оставлю вас здесь. Всего доброго.
Леон снова поклонился и, не проронив больше ни слова и не дожидаясь какого-то ответа, пошел куда-то по коридору, скрываясь за углом. Недолго думая, Хаармвин толкнул дверь и вошел. И если до этого он мог описать все увиденное словом "слишком", то для тронного зала подошло бы что-то вроде...