Такому настроению способствовала гнетущая атмосфера интриг и наушничества, господствовавшая в ставке Гитлера. Личные отношения определялись политическими факторами, сочетания которых часто менялись. Лояльность и последовательность встречались очень редко. Противоположные мнения были скорее правилом,, чем исключением. В 1943 году в высших руководящих кругах укрепилось мнение, что Гудериан, как выразился в разговоре с автором данной книги Варлимонт, «в политическом отношении искал более тесных связей с партией, чем отличался от большинства своих коллег». Это в значительной степени подтверждает Геббельс на страницах своего дневника. 6 марта 1943 года он цитировал Зейсс-Инкварта, сказавшего: «…у наших генералов иногда появляется слабость в коленях», – и добавляет: «Эта точка зрения подтвердилась в ходе долгого разговора с генерал-полковником Гудерианом… Мы обсуждали типичные недостатки вермахта. Гудериан очень остро критиковал их. Он произвел на меня впечатление командира с исключительно широким кругозором и проницательностью. Его суждения разумны и отличаются четкостью формулировок. Он от бога наделен здравым смыслом. Несомненно, я смогу с ним работать. Я обещал ему свою безоговорочную поддержку». По словам Гудериана, он пытался заставить Геббельса убедить Гитлера в необходимости замены Вильгельма Кейтеля генералом, «…который понимал бы, как командир должен ориентироваться в оперативной обстановке», но эта встреча не дала никаких результатов. Геббельс никогда не принадлежал к числу тех, кто мог вести с фюрером разговор, в котором подвергались бы сомнению его способности полковника. Еще одна встреча Гудериана с Геббельсом, состоявшаяся 27 июля, также оказалась безрезультатной. По словам Геббельса, «Гудериан рассказал мне о своей серьезной озабоченности теперешней военной ситуацией. Он призывал сконцентрировать все усилия в каком-то одном месте, поскольку мы не можем позволить себе быть активными на всех фронтах, и пожаловался на бездеятельность ОКБ, в котором нет ни одного настоящего лидера. Гудериан произвел отличное впечатление. Он, безусловно, пылкий и не сомневающийся приверженец фюрера».
Не исключено, что обычно откровенный и прямодушный Гудериан применил хитрую попытку расколоть ряды нацистов при помощи небольших доз гитлеровского вируса – немного лести здесь, чуточку яда там, с целью усилить собственные шансы. Он даже пытался повлиять на Гиммлера, хотя Геринга, который «не любил работать», оставил в покое. Пройдет год, и в критический момент Геббельс изменит свое мнение о главном инспекторе бронетанковых войск на противоположное, но было уже поздно, весь нацистский карточный домик начал раскачиваться. Не может быть никакого сомнения, Гудериан считал себя человеком, еще способным спасти армию и нацию.
Тем временем, если раньше и существовала надежда «сконцентрировать все усилия в одном месте», то теперь окончательно испарилась. Германия утратила стратегическую инициативу задолго до катастрофы под Курском. Ликвидация последнего плацдарма в Тунисе дала союзникам трамплин для прыжка в Сицилию, событие, заставившее Гитлера остановить наступление на Курской дуге. Вслед за этим последовало падение Муссолини и в сентябре – вторжение в Италию. Главный союзник Германии запросил мира.
Разгоравшаяся с 1941 года партизанская война на Балканах заполыхала огромным костром, отвлекавшим значительные силы вермахта, пытавшиеся усмирить огромную территорию. Это, однако, помешало вторжению союзников. В России почти неудержимый поток наступлений катился на запад, поглощая соединения и части, чья боеспособность еще находилась на высоком уровне, однако маниакальное упорство Гитлера, требовавшего удержать рубежи любой ценой, обрекало их на уничтожение. Некомпетентность Гитлера, его неспособность понять, что мобильность является определяющим фактором не только в наступлении, но и в обороне, мешала эффективному использованию танковых дивизий, при умелом руководстве сверху великолепно дравшихся в обороне.