Однако армия, в прошлом принесшая Германии столько славы, теперь являлась дряхлым организмом, имевшим на вооружении такую технику, от которой в войне было бы мало толка. Не годилась она и для экспериментов с прицелом на будущее. Колесные транспортные средства, двигавшиеся колоннами, не обладали мощностью двигателей и подвижностью, достаточной для передвижения по пересеченной местности, без чего нечего и думать о создании высокомобильных войск. Кроме того, они были еще более уязвимы, чем кавалерия и пехота, скопления которых в ходе недавней войны часто расстреливались на дорогах артиллерией противника. Необходима была какая-то защита, транспортное средство с броней, поскольку на людей броню одеть нельзя, и это уже давно стало ясно Гудериану, хотя в книге «Воспоминания солдата» он напускает много тумана, описывая эволюцию своих взглядов, а позднее пожалуется, что официальный исторический отдел оказался не на высоте, потому что не снабдил прогрессивными директивами Управление военных архивов, работавшее над историей Первой мировой войны: «Проблемами ведения современной войны, проблемами, ставившими под угрозу операции с применением авиации и бронетехники, нарочно пренебрегали, историки проявили оплошность при выполнении поставленной задачи». Хотя он был несколько несправедлив (историки описывали историю войны в хронологическом порядке), замечание, что к началу Второй мировой войны историки еще не добрались до танкового сражения у Камбре, попало не в бровь, а в глаз. Справедливости ради следует упомянуть, что и британская официальная историография, двигаясь черепашьими темпами, к 1939 году не достигла еще этого периода. Поэтому в поисках прецедентов Гудериану пришлось обращаться к немногим уцелевшим немецким танкистам, самым опытным из которых был лейтенант Эрнст Фолькхайм. В его распоряжении имелись также пара немецких наставлений. Кое-что почерпнул он и из опыта французских и, прежде всего, британских практиков.
В 1923 году англичане первыми выделили танки в самостоятельный род войск наряду с пехотой, кавалерией и артиллерией. Это стало результатом выражения независимого мышления тех, кто в конце 1918 года создал танковые подразделения, способные повлиять на исход боя, и разработал схемы, вплотную подходившие к тому рубежу, за которым начиналось создание особых, танковых армий. Все эти идеи родились в мозгу Фуллера, чей талант в области анализа и организации выделил его как штабиста и реформаторского военного гения чистейшей пробы. Сразу же после войны Фуллер написал очень проницательные статьи, в которых подробно излагал свои взгляды на будущее механизированной войны, где доминирующей силой стали танки и самолеты. В то же самое время братья Уильямс Эллис опубликовали в 1919 году хорошую книгу о танковом корпусе. И тогда же капитан Лиддел-Гарт начинал создавать себе имя лекциями и трудами по тактике пехоты, очень схожей с тактикой, применявшийся в немецкой армии. Однако именно Фуллер служил для него главным авторитетным источником сведений о танках, и именно к Фуллеру, точнее, к его трудам, обратился Гудериан, когда начал вплотную заниматься проблемами ведения боевых действий с применением бронетехники – несмотря на намек, содержащийся в одном из абзацев книги «Воспоминания солдата», что главным источником вдохновения для Гудериана послужил Лиддел-Гарт. В действительности, этот параграф появился лишь в английских изданиях «Воспоминаний солдата» (английское издание вышло под названием «Panzer Leader»), для которых Лиддел-Гарт написал предисловие. В немецком же оригинале «Воспоминаний солдата» этого абзаца нет. Более того, в библиографии к книге Гудериана «Внимание! Танки!» нет упоминания о работах Лиддел-Гарта, хотя в тексте его имя встречается наряду с именами Фуллера, Мартеля и Де Голля, а их книги включены в библиографию. Старший сын Гудериана пишет: «Насколько я знаю, именно Фуллер являлся автором большинства идей. Однажды, еще до войны, мой отец посетил его. Фуллер, как офицер, принимавший участие в боевых действиях, был более компетентен, чем капитан Б. Лиддел-Гарт… Во всяком случае, мой отец часто говорил о нем [о Фуллере]. Я не могу припомнить, чтобы он в то время [до 1939 г.] упоминал о ком-либо еще… Большее внимание Лиддел-Гарту он начал уделять после войны, в силу личных контактов, развившихся между ними».