В письме Гретель от 20 августа 1944 г. содержится важный ключ к пониманию затаенных мыслей и намерений Гудериана. Она писала: «Мы часто беседовали об этих ужасных событиях и задаче, которая могла встать перед тобой. Вот как все обернулось! Нам ясно было, и то, что в этот серьезный час мы будем разлучены, и нам придется принимать независимые решения. Итак, теперь каждый из нас должен стоять на своем посту и надеяться, что мы вскоре благополучно воссоединимся… Наша уникальная способность понимать друг друга дает мне силы держаться и не падать духом… Запретные эмоции, но избежать их не удастся. Иногда я впадаю в панику, когда думаю обо всем, что навалилось на тебя. Дай Бог, чтобы фюрер не потерял к тебе доверие. Это основа всего. С потерей доверия исчезнет и все остальное».
Письмо, написанное от руки, по необходимости содержит лишь косвенные намеки, однако кажется вполне очевидным, они вместе обсуждали возможность, что придет день, и ему предложат должность начальника генерального штаба. Ссылка на «запретные эмоции» требует пояснения, на почти наверняка речь идет о предписаниях врача избегать сильных волнений, находясь в состоянии стресса. Надежда на доверие Гитлера не означает, однако, тесную связь с ним, но, скорее, предполагает необходимость цепляться за любую соломинку ради выживания. Это письмо, будь оно перехвачено, могло быть прочитано в контексте преданности фюреру. Никогда прежде инстинкт самосохранения не проявлялся у Гретель с такой силой.
Глава 10
ПОСЛЕДНИЙ В ШЕРЕНГЕ
Вступая в должность и. о. начальника генштаба, Гудериан, несмотря на весь свой опыт, не совсем хорошо представлял себе невероятный масштаб задач, которые его ждали. Анализ обязанностей, в круг которых по-прежнему входили и обязанности инспектора танковых войск, показывает, до какого абсурдного состояния низвели роль начальника генерального штаба. В определенном отношении он прежде всего отвечал за операции на Восточном фронте, при этом был связан по рукам и ногам все более усиливающимся контролем со стороны Гитлера и ОКВ. К тому же, в качестве общественной и довольно тягостной нагрузки Гитлер возложил на Гудериана обязанности члена «суда чести». Он должен был проверять личные дела офицеров, в той или иной степени замешанных в попытке совершить путч, которых затем увольняли из армии и предавали суду «народного трибунала» – его обязали заниматься этим. Кроме того, Гудериан предпринимал постоянные попытки сохранить статус армии и генерального штаба и сопротивлялся вмешательству ОКВ и СС в прерогативы ОКХ. Он делал все возможное, чтобы вырвать из лап гестапо невинных или случайно оказавшихся причастными к заговору людей. В качестве гарантии его присутствия Гудериану было запрещено подавать в отставку. Его предшественник Цейтцлер делал это не меньше пяти раз!
У Геркулеса, вычистившего авгиевы конюшни, была задача полегче, чем у Гудериана, ведь поблизости протекала река, облегчавшая ему работу. Ресурсы, находившиеся в распоряжении Гудериана, иссякали с каждым днем. Кроме того, у Геркулеса руки были свободны, а у Гудериана связаны, да и полномочия весьма ограничены. Разумеется, он предпочел бы иметь возможность «…давать указания всем офицерам корпуса генерального штаба, находившимся в армии, по вопросам, касающимся генштаба в целом», однако Гитлер, Гиммлер, Кейтель и Йодль склонялись к тому, чтобы ликвидировать генеральный штаб вообще, и, похоже, не собирались отказываться от этой затеи. Так что Гудериану пришлось идти на еще большие уступки, чем его предшественникам. 23 июля в радиообращении к нации он сказал: «Кучка офицеров, частично состоявшая из отставников, потеряла мужество и, проявив трусость и малодушие, предпочла долгу и чести дорогу, ведущую к позору… Народ и армия сплотились вокруг фюрера… Я гарантирую фюреру и германскому народу, что генералы, офицеры и солдаты вооруженных сил в едином порыве устремятся к победе под девизом почтенного генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга. Преданность – суть чести». А 29 июля он издал печально известный приказ (по мнению Герлица, несколько преувеличивавшего, «произведший раскол в рядах генерального штаба, который так и не удалось преодолеть»), В этом приказе говорилось: «Каждый офицер генштаба должен быть национал-социалистом. Это означает, что в политических вопросах его должно отличать примерное поведение. Он должен быть наставником для младших товарищей, постоянно разъяснять им мысли фюрера в политической сфере, а также в области тактики и стратегии».