Выбрать главу

Среди германских генералов были и такие – и к их числу относился фон Куль, – кто утверждал, что победу союзникам принес танк, и именно нехватка танков сыграла главную роль в поражении Германии – преувеличение, достаточно эмоциональное, чтобы противостоять любой серьезной попытке опровергнуть его. По существу Гудериан открыл свой ум будущему. Позднее Гюнтер Блюментритт заметит: «Если Гудериану предложить революционные идеи, то в 95 процентах случаев он сразу же скажет «да». Однако это тоже являлось преувеличением. Зимой 1923-1924 года состоялись учения, на которых моторизированными войсками командовал полковник Вальтер фон Браухич. Здесь механизация подверглась более тщательной проверке, чем в Гарце. Помимо дисциплины на марше, управления и связи оправдалось взаимодействие с авиацией. Теперь капитана Гудериана все чаще приглашали на учения и различные совещания в качестве эксперта по танкам – очень существенная деталь, если учесть, что Германия пока принадлежала к догоняющим странам. Точные и убедительные объяснения Гудериана, перемежающиеся остроумными ссылками на исторические прецеденты и безупречно аргументированные, всегда производили на аудиторию сильное впечатление. Глубокий анализ и неиссякаемый энтузиазм сделали его выступления настолько популярными, что Гудериан превратился в своего рода звезду. Начали вырисовываться и перспективы продвижения по службе: в 1924 году ему предложили преподавать тактику и военную историю – большой успех для человека, который самостоятельно смог выкарабкаться из ямы, в которую упал. Не менее важно и то, что его начальником должен был стать старый командир, фон Чешвиц, чья непредвзятость и открытость всему новому гарантировали Гудериану самое благожелательное отношение к внедрению его идей.

До 1941 года фон Шлиффен искал исторические прецеденты, которые могли бы послужить обоснованием его теории атаки. Однажды, характеризуя его, Гудериан написал, что фон Шлиффен был умным, хладнокровным и саркастичным генералом, «…четкостью и жесткостью в планировании военных операций… старавшимся компенсировать неопределенность и нерешительность политиков». Гудериан тоже искал прецеденты, чтобы оправдать создание новой теории атаки, которая смогла бы стремительно преодолеть барьеры, воздвигнутые тогдашней оборонительной практикой. Однако показательно, что, будучи убежденным оптимистом, Гудериан тщательно исследовал неудачные примеры в истории, находя в них аргументы в пользу перемен, в то время как фон Шлиффен связывал свои надежды с успехами, победой Пруссии при Лейтене и, позднее, с шедевром полководческого искусства – победой Ганнибала при Каннах, показывая, как полное окружение сил противника может закончиться выигрышем сражения, и забывая при этом упомянуть, что ни одна из этих побед не решала исхода войны.

Гудериан обращался к поражениям для большей объективности. Его лекции и статьи пестрели замечаниями и цитатами, скорее сардоническими, а не саркастическими, всегда бьющими точно в цель. Стоя перед классом слушателей, с глазами, горящими энтузиазмом, пользуясь минимумом наглядности, Гудериан методично, по пунктам, в очень доходчивой форме излагал материал, добиваясь полною понимания объясняемого исключительно силой своей убежденности и богатой эрудиции. Как и все прирожденные учителя, он обнаружил, что раскованная атмосфера общения сама по себе является чудесным стимулятором оригинальной мысли. В его случае стремление к совершенству, желание превзойти свои и без того высокие стандарты были вызваны необходимостью преодолеть скептицизм критически настроенных слушателей, элиты рейхсвера, по отношению к новым, непривычным для них концепциям. Подай этим хорошо информированным офицерам слабый аргумент, и они не оставят от теории камня на камне. Но убеди их, и эти офицеры станут твоими последователями. Так рассуждал Гудериан.