Философия «Гудлайф» научила ее думать о доходах и измерять их не цифрами, что стоят на долларовых бумажках, а тем, что на эти доллары можно приобрести. Она думала о том, что можно будет оплатить обучение Брука в колледже, о будущем Брука. Она думала о том, что можно будет возобновить лечение Тиффани. Она думала о том, насколько легче станет ее замужняя жизнь, все прожитые годы — двадцать пять лет! — тяжко обремененная долгами. Коллин свернула за угол Карнеги-лейн и легко побежала вверх по склону небольшого холма.
Угловые участки на дороге номер 401 были благоустроены в «натуральном» стиле: ограду из кедровых планок увивал плющ, густые кусты живой изгороди буйно разрослись. Когда Коллин подбегала к вершине холма, шум машин с главной дороги был почти не слышен — его заглушало непрерывное журчание воды из автоматических дождевателей. Лучи низкого еще солнца нащупывали путь сквозь гущу деревьев, пронизывали туманную морось, поднимавшуюся из отверстий невидимых, спрятанных в зеленом ковре травы дождевателей, и перекидывали радуги над свежим асфальтом вьющегося по холму переулка. Вот это был вид!
Коллин проверила время — 7.19. Тео рассчитал, что до начала подъездной аллеи ей понадобится шесть минут, и по ее собственным расчетам — один поворот дороги прямо перед ней, а потом еще один — точно так и должно получиться. Она побежала дальше вдоль тротуара, огибая полукружия воды, брызгавшей за бордюр.
Большинство домов на Карнеги-лейн были невидимы с улицы. Длинные подъездные аллеи вились под деревьями, которые казались подлинными — не высаженными специально, а теми, что росли здесь еще до того, как были построены дома. Через несколько недель, когда их листва станет гуще, дома совершенно скроются от чужих глаз за этими естественными кронами — так уютно, так интимно…
Она увидела ящик для писем с синим флагом на красновато-коричневом фоне. Очень простой, хороший вкус. Столбик из красного кедра обвивает вьющаяся роза. Коллин заметила свежую газету у въезда на аллею и замедлила бег. Сделала глубокий вдох и остановилась, будто у нее свело мышцы бедра. Она стояла на подъездной аллее, в двух шагах от въезда, словно боялась, что какая-нибудь машина, мчащаяся у самой обочины — кто-нибудь, опаздывающий на работу, — может ее задеть. В этом случае даже не нарушаются права собственности. Тридцать три фута от середины проезжей части принадлежат городу. Это Тео ей объяснил, и теперь она слышала его успокаивающий голос. Она подтянула щиколотку к заду, уверенно стоя на одной ноге рядом со свернутой в рулончик газетой.
Однако теперь у нее и в самом деле свело ногу. Спазм был такой сильный, что ногу затрясло. Коллин опустила ногу на землю, но боль пронзила бедро от колена до таза. Бег трусцой по тихой улице в свободной стране. Задача у нее была — проще некуда: отбросить газету ногой на другую сторону аллеи. Там рулончик и угнездился в завитке английского плюща, обрамляющего клумбу с розами.
Готово.
Коллин снова бежала трусцой вверх по Карнеги-лейн, но спазм в бедре все не проходил. Она пыталась бежать через боль, преодолеть ее с помощью бега, но ровного шага не получалось, нога как-то выбрыкивала от бедра в сторону… Как раз в этот момент она бросила взгляд направо, за группку сосен — ее внимание привлекли две белые березы — и заметила сквозь листву какой-то отблеск: женщина в купальном халате ярко-синего цвета держала в руке шланг, из которого тонкой струйкой текла вода, и женщина эта смотрела прямо на Коллин. Полсекунды — и она снова скрылась за деревьями.
Коллин побежала быстрее и бежала так, пока не достигла глухого конца переулка. Спазм прошел. Она повернулась и снова пробежала трусцой мимо того дома, на этот раз по противоположной стороне улицы, глядя сквозь деревья налево. Когда ей удалось мельком увидеть крыльцо, там уже никого не было.