- Хорошо же, тащ п... - Комаров снова икнул, не успев договорить.
- Первый раз ты въехал на своём УАЗике в мотоциклы на сельской дискотеке, -
Владимир Михайлович загнул палец.
- Так они там пьяные все, - сказал капитан в оправдание. - А потом ездят!
- Второй раз ты поджёг сарай, - Татарский-старший загнул второй палец.
- А там корова ворованная была, - начал было тот.
- Молчать! - полковник ударил кулаком по столу. Капитан вытянулся в струну. - А
теперь ты и до моего сына добрался?!
Эти слова, видимо, произвели на полковника большее впечатление, нежели на его оппонента. Он закрыл лицо правой ладонью и опёрся на стол, переводя дух. Комаров воспользовался этим моментом, чтобы посмотреть на Мишу с совершенно иным выражением на лице. Мрачный, прищуренный взгляд и тонкая полоса губ словно сказали - 'я разберусь с тобой потом'. Оттенок 'пьяного мастера' исчез в этот момент с лица капитана, но тут же появился вновь, когда полковник Татарский поднял голову.
- Да я же не специально, тащ полковник! - по-свойски заявил Комаров с дурацкой усмешкой. - Хотел только поговорить с ним по душам. Чтобы, так сказать, не препятствовал законной деятельности.
И он перебросил свою ухмылку на Мишу, протянув ему ладонь в надежде на поддержку. Дюжин за его спиной презрительно хмыкнул.
- Да я тебя за твою законную деятельность так засажу, ты разгибаться разучишься! - зловещим шёпотом обрушился на него полковник. - Если ещё раз, хоть один раз о тебе услышу.
Придурковатая улыбка сошла, к Мишиному удовлетворению, с капитанова лица. Он снова взялся изгибать пальцы на руке.
- Ты меня понял? - гаркнул полковник.
- Так точно! - Комаров ударил себя по виску.
- Встать, - вяло скомандовал он.
Комаров подпрыгнул, словно на пружине. Полковник встал и промаршировал мимо него на выход. Дюжин снова хмыкнул и вышел за ним. Миша отправился следом, краем глаза зацепившись за такой же косой взгляд задеревеневшего Комарова. В соседней комнате он кивнул Максиму, сидевшему на полу клетки, и собрался было выйти, когда голос заключённого остановил его.
- А, Михаил, - вежливым шёпотом обратился к нему тот. - На столе товарища Протопоповой находится ряд документов, принадлежащий, вне сомнения, Андрею Урусову. Я предлагаю тебе воспользоваться моментом и вернуть их обратно.
Зажавший ручку двери, Миша вскинул брови в недоумении. Он посмотрел на Зинин стол и увидел бумаги, сложенные в стопку на краю. Тогда он бросил взгляд на Зину и та, к его удивлению, кивнула. Пожав плечами, он подошёл и взял стопку.
- Миша, - набросился на него полковник сразу за дверью на улицу, потрясая кулаками. - Возьми себя в руки. Он же больной, этот Комаров.
- Да, братан, - согласился с полковником Дюжин. - Ещё учудит чего. Его бы засунуть куда подальше.
- Ладно, - нехотя согласился с ними Миша. - Не напрягайтесь. Мы с ним разберёмся.
И, под взволнованные охи отца, не сочетавшиеся с его воинственным образом, он зашагал в сторону темневшей позади дома культуры дороги на Ближневехи.
22
Зимой определить время суток по окружающей действительности довольно сложно. Но Миша, промаршировавший с отцом всю Магаданскую область вдоль и поперёк, способен одним взглядом на Полярную звезду и Большую Медведицу сказать время с точностью до часа.
Звезда показывала десять вечера, когда он ступил на ледяное крыльцо синего дома номер одиннадцать. Два окна справа изливали рыжий свет на блестящую поверхность снега перед завалинкой. На широком внутреннем подоконнике ближайшего к крыльцу окна кот методично вылизывал лапу. Он не заметил Мишу и поэтому подпрыгнул с яростным визгом, когда тот постучал по стеклу.
Миша отпер замок и положил его в карман, после чего ввалился в коридор. Густой запах теплого, поджаристого хлеба витал в помещении. Миша вошёл в избу и прислушался. Стук клавиш, слышимый из коридора, затих. Из-за печки, светившей оранжевой топкой, на него уставилась недовольная морда кота.
- Ну, извини, - пожал плечами Миша, снимая ботинки.
Вместо того, чтобы поздороваться с хозяйкой дома, он прошёл прямиком на кухню. Там он зачерпнул воды из пластиковой бочки, которые имелись в каждом сельском доме, и обратил внимание на противень. Он стоял на плите с десятком румяных пирожков на чёрной поверхности.
Миша ощутил дикий голод. Он подумал, когда ел в последний раз, и не смог вспомнить. Бросив бумаги на стол, он схватил пирожок и заглотил его целиком. Когда он взял второй, необычная мысль посетила его голову. Он откусил и, пожевав немного медленнее, понял - вкус мясной начинки показался ему странным. Скривив губы, он положил пирожок обратно на противень и посмотрел в мусорную корзину под рукомойником.
Картина, открывшаяся ему, демонстрировала короткую историю борьбы за существование. Вместе с разломанной напополам открывалкой консервных банок лежали две банки армейской тушёнки. Верхние их поверхности были истыканы ножом.
Рядом с этим натюрмортом покоилось два пакета с кошачьей едой, которая, заключил Миша, оказалась в пирожках.
Вздохнув, он достал одну из банок с тушёнкой и, найдя короткий, но довольно плотный нож в одном из ящиков, без особого труда вскрыл её. В старом мешке под столом он обнаружил несколько мягких картофелин, которые после очистки оказались вполне съедобными. Сковородка лежала на своём месте, а именно - в рукомойнике, вместе с остальной посудой. Вздохнув, Миша взялся за губку.
Уже через четверть часа перед ним стояла глубокая пиала, полная картофельно-мясной поджарки, припорошенной зелёным луком. Когда он поставил горячую тарелку перед Сашей, та никак не отреагировала, а только сжалась, словно стараясь слиться со стулом. На экране её компьютера висела вереница окон с сообщениями.
- Не стоит благодарности, - без энтузиазма сказал он. Ответа не последовало.
- Как кота-то зовут? - поинтересовался он.
- Боря, - сухо ответила Саша и взялась за тарелку.
- Почему Боря? - удивился Миша, садясь на диван. - Это же имя для свиньи.
- Никакой ни свиньи, - живо отреагировала Саша. - А великого физика Нильса Бора.
Не меняя удивлённого лица, Миша разложил трофейные листки на столике. Закусывая горячей картошкой, он принялся изучать бесконечные таблицы, содержавшие в себе количества футбольных мячей, ручек и мелков из расчёта на учебную четверть, стоимость починки дверных петель и замков, а так же массу всякой другой утвари средней школы деревни Ближневехи.
Когда же его рука, наконец, нашарила бюджетную ведомость за тысяча девятьсот девяносто первый год, а под ней - список коммунальных расходов, глаза его расширились. Так и не прожевав, Миша с трудом проглотил еду и нашарил в своём кармане розовый блокнот. Там он записал интересующие его позиции.
- Двадцать тысяч советских рублей - это много? - спросил он скорее для того, чтобы разбавить гнетущую атмосферу.
К его удивлению, спустя минуту усиленного стука клавиш, Саша ответила тихим голосом.
- Примерно двадцать миллионов сегодняшних рублей.
- Нехило за шесть месяцев отопления для школы, да? - сказал Миша из уважения к
Сашиному поступку.
Он продолжил записывать и изучать бумажки, пока не покрыл записями несколько страниц блокнота. В этот момент он изловил, наконец, мысль, витавшую в голове. Фамилии трёх учителей встречались в документах чаще остальных - Спидоренко, Черненко и Рукосуева. Они стояли под закупками канцелярских товаров, хозяйственных услуг и, кое-где, даже продуктов питания.