Выбрать главу

Я сразу понял, что происходит и, вздохнув, поднялся по короткой лестнице в избу. Внутри помимо женщины присутствовал мужчина ещё более средних, чем она, лет. Скорее всего, её муж, - подумал я. Между печкой и столом у окна на трёх стульях лежал гроб. Лиза выглядела ещё лучше, чем при жизни.

- Намазывают чем-то кожу, видишь, - тихо сказал я, обращаясь к Сергею. Сам не знаю, зачем.

Пара шикнула на меня с грозным взглядом. Ещё раз вздохнув, я достал шкатулку из кармана и вложил её в Лизину руку.

- Звезда героя, - объяснил я тихо. - Мужа её.

Те согласно кивнули. Я вздохнул в третий раз и мы вышли, не попрощавшись. На улице поднялся сильный ветер. Я закутался в воротник.

- Думаешь, фигово получилось? - спросил я.

- Не, нормально, - ответил Сергей участливо.

- Наверное.

Мы перешли через дорогу и отворили сетчатые ворота дома номер семь. Снежная тропинка пестрела новыми следами, в окнах виднелись силуэты. Мы поднялись на крыльцо и открыли дверь. Мне в нос ударил запах жареного мяса.

Максим шаманил на кухне, прыгая от сковородки к сковородке. Кухня в Сергеевом доме почему-то располагалась в коридоре и поэтому узкое пространство заполнялось дымом всякий раз, когда кто-то готовил. Лопатки в руках Максима перекидывали шипящую снедь с одного бока на другой. Его депрессивная меланхолия сменилась едва сдерживаемым, но, всё-таки, очень воспитанным энтузиазмом.

- А, привет молодёжи! - воскликнул он. - Ужин поспевает. Выпьете чего-нибудь?

Мы не стали отказываться. Сергей налил себе 'Букета Молдавии', а я ограничился бутылкой пива. Мы ступили в избу и обнаружили там Мишу с Сашей на диване, Андрея Урусова, Тишку и Гришку. Урусов с близнецами резались в карты, изредка кряхтя на удачном ходу. Внезапно из правой, тёмной, части дома показался Василий, кутавшийся в белую простыню, накинутую на голое тело. Он, судя по всему, не покидал дома вовсе.

Саша лежала под одеялом бесформенным силуэтом и, кажется, даже немного дрожала. Я сказал им с Мишей - 'Привет' - и и силуэт под одеялом едва заметно пошевелился.

- Не обращай внимания, - успокоил меня Миша. - Это у неё нормально.

Мы отвезли его к Максиму в тот же день, когда он разоблачил Ларису. Исполнявший обязанности капитана Дюжин велел Мише не уезжать в город, для быстрого доступа. Улыбка, не спадавшая с Мишиного лица, говорила сейчас о том, как он рад снова оказаться на свободе.

Когда мы с Сергеем сели на лавочку у стены, предварительно пожав всем руки, в дверях показался Максим с тарелкой мяса, тазом жареного картофеля и миской салата 'Оливье'. Игроки за столом бросили карты и мы набросились на великолепно приготовленный ужин. Максим не затыкался ни на минуту, рассказывая о том, как непросто жить в клетке у Комарова. По его словам, капитан был не таким уж плохим человеком. Много работал, переживал за людей.

После застолья мы повторили алкоголь и наши глаза уставились на Мишу.

- Чё там было-то? - спросил Андрей за нас за всех. - Я не понял.

- А, он имеет ввиду, - перевёл нам Максим. - Какая же тайна связывала убийцу Ольги,

убийцу убийцы и старых учителей?

Мы закивали в согласии, словно Миша должен был знать все подробности. Усмехнувшись, тот глотнул пива и, достав яркий розовый блокнот, открыл первую страницу.

34

В начале октября тысяча девятьсот девяносто первого года в Ближневехи пришло бабье лето. Солнце вышло из-за хмурых туч и засияло с новой силой. Пожелтевшие деревья, чьи листья ещё не успел унести ветер, окрасили окружающую действительность яркими цветами.

Елизавета Михайловна Рукосуева ещё с вечера приготовила приятное летнее платье, в котором чуть позже пяти утра отправилась в Аксентис. Она прошла мимо школы, с входных дверей которой в тот момент уборщица снимала навесной замок. Белые колонны, от которых сейчас в роще остались лишь невысокие основания, уже тогда начали трескаться. Она оставила здание позади и пошла дальше под сенью высоких берёз.

Вскоре показалось Остовино, дорога через которое петляла мимо аккуратных домиков, выкрашенных в свежие, яркие цвета. Белые наличники, казалось, красили ежегодно - так хорошо они выглядели. Старушки выгоняли коров на выпас, им в этом помогали суровые дворняги. Стоял лай и шум домашней возни.

Дорогу на поле размочил дождь, она была скользкой и грязной. Елизавета Михайловна пошла по траве в надежде оставить туфли чистыми, но затея провалилась. Она вышла на пустынную площадь Аксентиса, усиленно шаркая по потрескавшемуся асфальту.

К тому моменту перед стеклянными дверями промтоварного магазина - стильного здания с косой крышей, отделанного сверкающим алюминием, - уже выстроилась внушительная очередь. Такое же количество людей столпилось около покосившейся жёлтой остановки в ожидании пятьсот девятого автобуса маршрута Аксентис - Городец.

Белый 'луноход' с синими полосками как раз подкатывал к толпе когда учительница литературы встала в конец очереди. С невероятным усилием люди забились в салон и автобус отчалил с характерным звоном.

Через час Рукосуева спрыгнула со ступени 'ЛуАЗа' на конечной, расправляя платье, и перешла через дорогу. Напротив автостанции, на первом этаже панельного дома, располагалась сберкасса номер два. Её зелёные двери с длинными хромированными ручками приветливо блестели в лучах не такого уже тёплого сентябрьского солнца. Выражение лица Елизаветы Михайловны будто бы предвосхищало надвигающуюся осень. Сведя брови, она не поднимала глаз с асфальта, направляясь к блестевшим дверям с абсолютной решимостью.

Но внутри обстановка отражала всё, что угодно, кроме опасности. Характерная для шести утра очередь тянулась от единственного работающего окна, в котором молодая женщина, слюнявя пальцы, отсчитывала чьи-то сбережения. Те бабушки, что могли стоять, переминались с ноги на ногу. Остальные сидели на трамвайного вида стульях у стены.

Очередь Елизаветы Михайловны подошла примерно через час. Она достала из сумки картонную папку с надписью 'Дело', перевязанную жгутом, и, повозившись с узлом под скучающий взгляд кассирши, выудила оттуда кипу бумаг. Кассирша нехотя взяла документы и, полистав их несколько секунд, выдохнула с удивлением.

- Тань! - крикнула она вглубь помещения у себя за спиной. - Подь сюды!

На её зов приковыляла хромоногая, прилично выглядящая женщина, чьи волосы тронула седина. Кассирша протянула ей бумаги и через мгновение послышалось неуверенное 'Ой'.

- Пойдёмте, - кивнула женщина учительнице в направление соседнего, не работающего окна.

Там они разложили все листки на стойку и склонились над ними вместе. Таня достала откуда-то счёты и гоняла деревянные кружочки туда-сюда. В конце концов она озвучила себе под нос.

- Пятьдесят тысяч рублей. - и грузно плюхнулась на стул.

- Всё верно, - согласилась Елизавета Михайловна, выпрямившись.

- Вот эт-то да! - Таня выпятила челюсть. - Премии у вас там, что-ли такие?

Учительница усмехнулась.

- Как же. Первая субсидия за тридцать лет. - она подняла глаза к потолку. - Три новых класса построим. И футбольное поле.

- Ну, хорошо, - кивнула Таня. - Сейчас соберём.

Спустя час она вместе с заведующей отделения под жадные взгляды очереди отсчитывала портреты вождя мирового пролетариата, складывая их в аккуратные стопки. От пачек ломилась стойка и поэтому их стали укладывать в специально принесённую сумку. Когда последняя банкнота уместилась и Елизавета Михайловна расписалась в трёх бумагах, Таня с трудом передала ей ношу.