— Вы не ошибаетесь. — Сухо подтвердил комендант.
— Может быть вы стали их плохо кормить? — Весело предположил я. — Или в их камерах завелись привидения? Честно говоря, я буду рад любой версии, которая покажется моему начальству мало-мальски логичной: меньше всего на свете мне сейчас хочется сидеть в ваших болотах до Последнего Дня года!
— Я понимаю. — Сочувственно согласился комендант. Ни одна черточка не дрогнула в его лице, и даже взгляд остался вежливо равнодушным, но мое чуткое сердце сладко замерло: я понял, что сэра Андагуму охватило неописуемое облегчение: кажется, я был достаточно убедителен, разыгрывая роль отупевшего от постоянного осознавания собственной важности столичного начальника, для которого необходимость инспектировать какую-то дурацкую каторжную тюрьму была не только противной работой вроде мытья посуды, но и почти смертельным оскорблением…
Еще полчаса я старался продолжать в том же духе, Нумминорих косился на меня с искренним восхищением, время от времени переходящим в легкий испуг. Сам-то он все больше помалкивал, и правильно делал: ему вряд ли удалось бы мало-мальски правдоподобно корчить из себя самодовольного идиота — явно не его амплуа! Наконец нам сообщили, что наши комнаты готовы, и мы можем немного почистить перышки, пока нам готовят ужин. Я с удовольствием повторил свою глупую шутку касательно яда, который, дескать, непременно попадет в наши тарелки, бедняга комендант сделал вид, что ему смешно, я ухватил задремавшего в углу Друппи за мохнатое ухо, и мы с Нумминорихом отправились приводить себя в порядок. Сначала нам пришлось довольно долго кружить по коридорам, потом подниматься по лестнице, потом — снова спускаться, так что я напрочь перестал ориентироваться в пространстве. На всякий случай я послал зов Нумминориху:
«Ты запоминаешь дорогу, парень?»
«Разумеется. — Невозмутимо откликнулся он. — Было бы что запоминать!»
«Ну, значит моя жизнь в твоих руках, дружище. В случае чего тебе придется взять меня за ручку и проводить к выходу. — Оптимистически сообщил я. — И учти: я не шучу! Я действительно вполне способен заблудиться в этом грешном лабиринте.»
— Это потому, что ты пытаешься запомнить дорогу как все: глазами, а я запоминаю ее носом. — Смущенно сказал Нумминорих после того, как молоденький младший служащий распахнул перед нами тяжеленную, обитую каким-то красноватым металлом парадную дверь гостевых покоев и ушел. — Каждый участок пространства — особенно обитаемого — имеет свой особенный аромат. Жаль, что ты не можешь различать эти запахи, иногда они бывают весьма изысканными!
— Действительно жаль. — Согласился я. — Но хуже всего, что я чувствую себя совершенно беспомощным в этих грешных коридорах. Убить пару дюжин человек — это все еще запросто, а вот выйти во двор… Разве что, если очень повезет!
— Ничего, Макс, я тебя не брошу. — Улыбнулся Нумминорих. — Слушай, а ничего себе комнаты, правда?
— Не совсем в моем вкусе: слишком уж монументально. — Я пожал плечами, снисходительно оглядывая уставленный громоздкой старинной мебелью просторный зал, в дальних углах которого обнаружились две двери, ведущие в спальни кажется, их размеры не уступали гостиной. — Ну да ладно, переживу — лишь бы не выяснилось, что в Нунде всего одна ванная, да и та находится при кабинете господина коменданта!
— Ужас какой! — Фыркнул Нумминорих, оглядываясь по сторонам. — Да нет, Макс, двери в ванную должны быть в спальнях.
— Ну тогда пойдем, поищем. — Усмехнулся я. — Ты же у нас нюхач… Кстати, а вода пахнет?
— Разумеется. — Удивленно ответил Нумминорих. Немного подумал и заявил тоном эксперта: — Все в Мире как-нибудь пахнет, Макс. Я бы с удовольствием одолжил тебе свой нос, честное слово!
— Спасибо, не нужно. — Вежливо отказался я. — Представляешь, как я буду выглядеть с двумя носами? Все девушки мои!
Потом мы разбрелись по своим ванным комнатам: я решил, что мы вполне можем пренебречь интересами безопасности и ненадолго расстаться, поскольку здорово подозревал, что нас вообще никто не собирается убивать — ни прямо сейчас, ни завтра, ни в финале нашего визита. В конце концов, если в Нунде действительно творится что-то неладное, виновники происходящего безобразия должны сделать все, чтобы «два столичных придурка», каковыми мы изо всех сил старались казаться, благополучно вернулись домой и рассказали своему начальству какую-нибудь успокоительную чушь, поскольку на смену убиенным болванам непременно приедут новые — и нет никаких гарантий, что эти самые «новые» не окажутся гораздо сообразительнее!