Что ей престол отца? Его цена
Не стоит и ячменного зерна!
Она пошла на горе и скитанья,
Подняв любовь превыше мирозданья.
Скитания Гуль и Навруза
Страданьем и решимостью сильна,
С Наврузом вместе двинулась она.
Свернули путники с большой дороги,
К уступам горным привели их ноги.
Ни звезд, чтоб им сияли на пути,
Ни месяца, чтоб верный путь найти!
Река бурлит — ее переплывают,
Пожар горит — водой не заливают.
Так добрались они до тех высот,
Где на хребтах лежит небесный свод.
Они взбирались по крутым откосам,
Карабкались по скалам и утесам,
То возле туч и облаков ползли,
То падали на дно седьмой земли.
Так трое суток по горам скитались,
Одной водою ключевой питались...
Не страшен голод, если ты влюблен,
Про отдых забываешь и про сон.
Ни Гуль и Навруза притомились
Рубин и жемчуг сблизились, блистая,
Источник сил друг в друге обретая.
Так исхудали, в те попав места,
Что больше не смеялись их уста.
Они устали, не достигнув цели.
Их кони притомились, ослабели.
Они к утесу взобрались на грудь,
Решив хотя бы час передохнуть.
Вздремнули оба на глухом отроге.
Их плечи — рядом, и сплелись их ноги.
Скалил их сон, и сон для них нашел
С посудой скатерть и с едой котел.
Как вдруг судьба, ища коварства злого,
Над ними шутку подшутила снова.
Навруз и Гуль попадают в плен
Жил негр. Он кровожаден был, как барс,
Зол, как Сатурн, воинственен, как Марс.
Он кровь людскую пил — не мог напиться,
В огне горящем не сгорал убийца.
Так звали страшноглазого — Ялда[25].
Лицо — как день последнего суда.
Границы охранял он, вняв хакану,
Что молвил: .Взыскивать с тебя не стану,
Хотя б ты пролил крови океан!"
Страж действовал, как разрешил хакан.
На рубежах он возглавлял дозорных,
Таких же злобных и таких же черных.
Увидел он следы скитальцев двух,
Стал их искать, напряг он зренье, слух,
Нашел их, сладко спящих без тревоги,
И сразу же связал им руки, ноги.
Они проснулись, начали смотреть —
Увы, перепела попали в сеть!
Над ними — черноликий кровопийца,
Двуногих пожирающая птица!
Навруз привет смиренно произнес,
Хвалу злодею царский сын вознес.
А негр себя держал, как царь Китая,
Как тот, чье царство — вся юдоль земная!
Несчастные, чтоб не попасть в тюрьму,
Взмолились, как преступники, к нему.
Был злобен нечестивец, страж дороги,
Допрос влюбленным учинил он строгий.
Навруз отвечает негру
Поцеловал Навруз пред негром прах.
"Будь счастлив, — молвил, — в воинских трудах!
Мы -пленники, мы в плен попали в детстве,
Рабами став, познали много бедствий.
Хозяин притеснял и мучил нас,
Мы от него бежали в горький час.
Теперь мы, как рабы, тебе послушны.
Не дашь ли волю нам, великодушный?"
Но был к мольбам жестокосердый глух,
К хакану он отправил этих двух.
Был рад Навруз принять любые муки,
Но только не с возлюбленной в разлуке.
Гуль и Навруз прибывают к Хакану
Хакан мечтал о Гуль, не зная сна, —
И вдруг с Наврузом прибыла она.
Их руки связаны и слиплись груди —
Варенье так прилипло бы к посуде!
Увидев их, стал весел властелин:
Без них ему был тяжек миг один.
Но было в той стране обыкновенье,
Скорее — заповедь, вероученье:
В кумирню отводился тот слуга,
Чья служба властелину дорога.
Сначала он прислуживал кумирам,
Затем к хакану возвращался с миром.
Об их нлененье выслушав рассказ,
Хакан в кумирню их послал тотчас.
Увидел жрец два идола желанных —
Забыл о рукотворных истуканах,
Отрекся от кумира своего.
Когда нашел иное божество.
Он пренебрег безжизненной кумирней.
Стал поклоняться красоте надмирной...
Не в капище загубленный, молюсь, —
Как идолу, возлюбленной молюсь!
Ты не служи, язычник, истуканам,
А идолам с живым прелестным станом!