Взошла заря, сверкая с небосклона —
Из чрева рыбы вышел так Иона[17].
Опять земля спокойна и ясна.
Навруз очнулся от хмельного сна.
Увидел он: уродлив до предела,
Свершил Бахман уродливое дело.
Ни беков, ни сокровищ, ни казны...
О, как сердца изменников грязны!
Но юный шах, спокойный, стойкий, строгий,
Не отказался от своей дороги.
Кто полюбил, кто дал любви обет,
Тому готовит небо сотни бед.
В огне заложено любви начало,
И всех любовь сожгла, кого узнала.
Спешит влюбленный к той, что вдалеке,
Во прахе голова, душа — в руке.
Его питье — лишь слез кровавых влага,
Отверг он жизни радости и блага!..
Не злясь на бросивших его в пути,
Навруз позволил и друзьям уйти.
Тут встали все от мала до велика,
Сказали: "Миродержец и владыка,
Хотим лежать у ног твоих, о шах,
А нет — пусть нашим ложем будет прах!
Не тот, кто в дни удачи лезет в дружбу,
А тот твой друг, кто в горе служит службу.
Коль не тебе, кому же в нас нужда?
Коль не с тобой, то с кем пойдем тогда?"
Так прибыли в страну царевны юной, —
Приблизилась заря к стоянке лунной.
Навруз припал к земле, во прахе лег,
Облобызал следы от милых ног.
Гуль слушает песню Зухры
Гуль обняла Савсан, тоски подругу,
И чаша в честь Навруза шла по кругу.
Они служанку слушали, Зухру,
Что пела и играла на пиру.
Рыдали струны чанга[18], нежно вторя
Берущим за сердце напевам горя.
Но вдруг Бульбуль запел еще звучней —
Любовью опьяненный соловей.
В счастливый час протяжно зазвенели
Слова его пронзительной газели.
Бульбуль поет Газель от имени Навруза
Всегда цвети, о роза, в цветнике,
Чаруя всех вблизи и вдалеке!
Будь счастлива, и, страстью опаленный,
Да будет счастлив друг, в тебя влюбленный!
Тебя он ищет, бедный и больной,
Его спасенье — в близости с тобой.
Красавица, тот самый я страдалец,
Тобою очарованный скиталец!
Хоть я султан, отверг султанство я,
О пери, жертва постоянства я!
Я шахом был и нищим стал отныне,
Страдания познал я на чужбине.
Я дом покинул, близких и семью,
Чтобы увидеть красоту твою.
Я чужеземец, всеми позабытый...
Хоть краем глаза на меня взгляни ты,
Взгляни — тогда поймешь ты, каково
Отчаянья и скорби существо.
Ты выбрала веселье и удачу,
А я кровавыми слезами плачу.
На ложе неги тянешься к вину,
А я пылаю и томлюсь в плену.
Ты в государстве радости — царица,
А я живу, чтоб по тебе томиться.
Я жалким без тебя, бесценной, стал,
Посмешищем для всей вселенной стал!
Спаси, спаси мели скорей, подруга!
О, чужеземца пожалей, подруга!
Из-за тебя лишился я души,
Вернуть мне душу, пери, поспеши!"
Слушая песню Бульвуля, Гуль чувствует, что пришел Навруз
Царевну поразили эти строки.
Она сказала: "Близок друг далекий.
Узнала я душевные стихи,
Но то не повседневные стихи,
То не обычное стихотворенье,
А сердца страстный крик, любви горенье!"
Савсан в ответ: "Смешны твои слова.
Пойми, что песнь Бульбуля не нова.
Так все утра, все вечера поет он,
Сегодня то же, что вчера, поет он.
Не веришь? Так заставь Зухру опять
Сыграть на чанге, обо всем узнать*.
Зухра[19] запела, сладостно играя,
Напев Бульбуля звонко повторяя.
Зухра поет от имени Гуль
Молчи, красноречивый соловей,
Мне сладким пеньем сердце не разбей!
У лживых слов твоих такое свойство,
Что ты меня ввергаешь в беспокойство.
Навруза ты в напевах превознес
И доказал, что ты сладкоголос.
Но этой песне внемлю я с досадой,
Ты лучше прошлогодней нас порадуй.
Певец, ты ложью Гуль не опечаль,
Ужель тебе страдалицу не жаль?
Я не дитя, что развлеченьям радо,
Мне утешенья твоего не надо.
"Вода! Вода!" — твердишь на все лады,
Я жажду, а не вижу я воды.
Как роза без колючек, здесь росла я,
Теперь впилась в меня колючка злая.
вернуться
17
Иона — в Ветхом Завете герой религиозно-поучительной сказки, вошедшей в библейский Канон ("Книга Ионы"), о пребывании пророка в чреве кита.
вернуться
19
3ухра — название планеты Венеры. Планета па восточных миниатюрах изображается в виде женщины с бубном в руках.