— Давай, гадай мне.
— Нравится чай? Он из другого мира.
— Да уж понятно, что из другого, раз заставил мертвеца почувствовать его вкус.
— Это не твоя мертвая аура. Это его.
— А?
— Дай руку.
Я протянула ей руку. Она проколола её, а я даже не заметила как и чем. Кровь капнула в блюдце с водой и расплылась красным облачком.
— Он цепляется к тебе и затягивает в омут. Если ты не избавишься от него, то ты пропадёшь вместе с ним.
— Тогда что мне делать?
— Ты слышишь его?
— Нет. Он уже давно замолчал.
— Это ещё хуже. Лучше бы ты его слышала. Так бы вы могли поговорить.
Она сжала мой палец. Еще одна капелька крови капнула в мутную воду.
— Вас разделяет стена. Вы пытаетесь докричаться друг до друга, но вы не слышите.
— Мы в разных мирах…
— И сотканы из разных материй. Поэтому он пытается затащить тебя к себе.
— Ворон говорил, что нас связывает невыполненное обещание.
— Вот только ты его забыла. А он помнит. И только он может сказать тебе его. Но чтобы стена рухнула, нужно тебе вспомнить это самое обещание.
— Замкнутый круг какой-то получается.
Она ничего ответила, только отпила немного чая.
— Но сегодня Ночь, Когда Все Двери Открыты.
— Именно. Сегодня стена рухнет. Если вы оба этого захотите.
— И в чем загвоздка?
— Ты не хочешь.
— Если бы я этого не хотела, я бы не терзала себя.
— Ты вампир, ты забираешь всё, оставляя после себя рваную рану. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься. Ты сдираешь с других лица, чтобы сделать из них маски для себя. А он пиявка, что присосалась к тебе. Он слуга, что вечно предан своей госпоже. Он пес, лижущий руку, что бьёт его. Ему нравится страдать по тебе. Тебе нравится, когда он страдает по тебе. Поэтому стена не рухнет.
— И мы оба погибнем. Молодые дураки.
Она допила свой чай.
— А если я не хочу этого? Если я хочу разорвать эти цепи?
— Тогда разбери по кирпичикам эту стену. У тебя всего одна ночь.
— Что мне делать?
Она встала и подошла к краю крыльца, швырнув на землю какие-то травы. И тут же вспыхнула пламя.
— Прыгай, — просто сказала она.
— Чего я должна делать?..
— Прыгать.
— Это… безопасно?
— Нет.
— Я умру?
— Может, да. А может, и нет. Всё зависит от тебя.
— Хорошенькое начало, — скрестила я руки на груди.
— Можешь не прыгать. Тогда дальше будет только хуже.
Я вздохнула, встала рядом с девушкой. Немного поразмыслив, я шагнула вниз навстречу бушующей стихии.
====== Об отпущении, нерушимых цепях и воссоединении ======
Мы сидим в большом зале, через окно на всю стену видно, как в лиловых сумерках опадают хлопья снега. На календаре февраль, 14. День всех влюбленных. Из старого радиоприемника доносится музыка. Ноги кутает плед, а рядом дымится кружка с горячим какао с кленовым сиропом. Мы снова молоды и наивны, не подозреваем о том, что произойдёт дальше. А происходило ли оно вообще? Или я просто задремала, убаюканная уютом?
Он сидит рядом. Лицо обрамляют светло-каштановые локоны. В его зеленых глазах отражается окно.
— Марк…
Он посмотрел на меня и улыбнулся. О, его улыбка разрывает на части.
— Ты знаешь, о чём ветер поёт?
И я даже знаю, что тогда ответила.
— О том, что он одинок.
— А почему одинок?
— Потому что он не видит лиц и снов. Потому что он не слышит и не говорит. И всё, что он может — это печально завывать да носиться по округе.
Мне хочется зарыться носом в эти лохматые волосы. Мне хочется сидеть так всегда и чувствовать запах шоколада и лаванды. Мне хочется верить, что то, что произошло потом, было лишь страшным сном.
— Он так похож на тебя.
— Ветер?
— Да.
— Я не одинока. У меня есть родители. И Леа. И Том. И ты.
— Не ври. Покажи мне все скелеты в шкафу. Только мне. А большего не надо.
Он снова растянул губы в улыбке, разрывающей меня на части.
— Но я…
— Раздели со мной одиночество.
— Марк, послушай…
— Разве ты не видишь, что мы одни во Вселенной? За окном ничего. только этот мокрый снег и лиловые сумерки. И никого нет рядом, всё мертво. И мы мертвы.
— Нет, Марк, это ты мёртв. А я нет. Я должна отпустить тебя.
— Я никуда не уйду.
— Но ты должен! Обязан уйти! Мёртвым место в стране мёртвых! А я живая!
— Да кому ты нужна, кроме меня? — рассмеялся он, продемонстрировав ряд жемчужных зубов.
И правда. Кому я нужна? Я нежеланный ребенок, Леа вообще никто не нужен, Том любит не меня, а образ, что придумал себе. Никому я не нужна. У Элли есть Ворон. У мальчика, которого не существует, есть Февраль. А у меня никого нет. Одинокий космический кит, плывущий среди звёзд.
— А кому я нужен? Мы — всё, что есть друг у друга. И так будет всегда.
— Я лицедейка.
— А я благодарный зритель.
— Я тиран.
— А я покорный раб.
— Я люблю причинять боль.
— А я люблю, когда мне причиняют боль.
— Я вампир.
— Тогда выпей мою кровь.
— Я разобью твоё сердце.
— Так давай. Я вручу тебе своё сердце на серебряном блюдце. Бей его, жги его. Я даже не вскрикну.
— Ты мёртв.
— Разве это кому-то мешало?
— Ты должен идти. Я помогу тебе.
Я схватила его за шкирку и толкнула его в сторону окна.
ЗВОН
Падающее тело. Падающий снег. Ночь. Туча, наползающая на луну. Ворвавшийся в светлую комнату ветер. Опрокинутая кружка, разлитое какао. А он падал, протянув руку вверх, стараясь ухватить хоть кусочек неба. Он смотрел не на меня. Он смотрел прямо вверх, в те дали, что были недоступны мне. По его щекам катились слёзы, тут же замерзающие. Разве в ту ночь было так холодно? Нет, это не снег и не мороз. Это лёд, сковавший моё сердце.
Марк растаял на полпути к земле. Как снежинка. Забрав с собой всякую вероятность находиться там. Оставив меня одну. Опять.
Зал ещё хранил его запах. Но вскоре и он выветрился. одинокий ветер забрал его и продолжил блуждать по округе. Я села на пол. Я одна в большом зале. Я одна в большом доме. Я одна в большом мире?
Я застряла? Похоже на то. 14 февраля 2012 года — моя тюрьма. Да уж, удачный выбор. Одно из самых счастливых воспоминаний. Мы оба сбежали с вечеринки и пришли к Тому. Тот быстренько свалился в обнимку с принесенной нами бутылкой вина, а мы сидели, пили какая и наблюдали за тем, как падает снег.
Я поднимаю кружку с какао. Недовольно цокаю. Жаль, что я пролила его. Могла бы допить. Люблю какао. Радиоприемник молчит, он сломался. Давно должен был. Нафига его Марк сюда притащил?
Становится всё холоднее. Я поежилась от холода. Дыхание превращалось в густой пар. Ресницы покрылись инеем, щеки, нос и руки онемели. Смерть от перегревания не такая уж и плохая идея. Прямо перед смертью наступит эйфория. Когда ты совсем-совсем онемеешь от холода.
— Так и знала, что придётся тебя спасать. Прямо беда с этими новичками.
Тепло. Нет, жарко. Моё тело горит огнём.
Я вскочила и заорала благим матом. Моё тело охватило пламя. Я принялась кататься по земле. Вскоре огонь погас. Впрочем, пострадала я не сильно: опалила брови, волосы, испортила одежду. Могло быть и хуже.
— В какой-то степени это тоже исполнение обещания. Но слишком уж радикальное.
— Ты всё видела?
— Нет. Но догадываюсь.
— Что я сделала?
— Ты отбросила его. Выкинула.
— Он больше не потревожит меня?
— Кто знает? Цепь удлинилась, но не исчезла. Вы ещё встретитесь. А пока живи.
— Я больше не мертва?
— Пока мертва. Но он далеко. Пока у него нет власти над тобой. Ты можешь возродиться, если пожелаешь. Только это больно.
— Пофиг.