Пока мы куда-то ехали, он молчал. Я тоже. Я лежала на заднем сидении, заботливо укрытая пиджаком его водителя. Он привез меня домой и отнес в гостинную.
— Приготовьте ванну, — сказал он кому-то.
— Не надо ванну, обойдусь.
— Ладно, — легко согласился он, — Чай? Кофе? Меня?
— Всё сразу.
Принесли две дымящиеся чашки. Я взяла одну, поднесла к губам, сделала глоток. Аромат и тепло подействовали на меня успокаивающее.
— Разве ты не должен быть на море?
— Я вернулся, — хмыкнул он, — Потом родаки приедут. А пока тут никого нет, раздолье…
— А почему ты не удивился, увидев меня без косметики?
— А чему удивляться? — спросил он, — Мало, что ли, девушек без косметики видел? — он молча наблюдал, как я осушила кружку, — А че случилось?
— С Марком поссорилась.
— Ну, кто бы сомневался, — хмыкнул он.
— Заткнись, Том. Мы поссорились и я наговорила ему гадостей. Он сказал, что будет любить меня даже вот такую, — я указала на своё лицо.
— Ну да, ты у нас скрытная. Девочка-загадка. А он открытый, искренний. Ты ненавидишь себя, а он тебя любит.
— Вот именно.
— Есть такие люди. Когда они привязываются, то очень крепко, фиг отдерешь. А в обмен отдают всю душу. Это тебя напрягает, да?
— Типа да. Уж лучше бы ненавидел. Тогда хотя бы это было заслуженно. А любить меня не надо.
— Как это смешно, на самом деле. Человека, который ненавидит себя, любят многие.
— Поэтому тебя никто не любит?
Он фыркнул. Марко бы обиделся на такую шутку, а этот только такие и понимает.
— Не парься насчет Марка.
— Я не хочу ломать ему жизнь.
— Но это его выбор, верно?
Он достал сигару и закурил.
— Я такая сволочь. Такая сука.
— Я тоже.
— Нет, ты не сволочь. А я сволочь.
— Не пытайся со мной тягаться, я по этой части мастер.
Мы ещё так долго шутя препирались и гоняли чаи. Он изо всех сил пытался заставить меня дико ржать, позабыв обо всём на свете и у него это действительно получалось. Ближе к полуночи я хохотала, хрюкая, как самая настоящая свинья. Впрочем, он тоже.
LeaKills: Ну че, как там с Марком? Сходила к тому психологу?
Sandra21: Да отвали ты от меня с этим Марком, расстались мы, всё. Больше не обсуждается.
LeaKills: Чеееее?! Ты че, стебёшься?!
LeaKills: Какой нафиг «расстались»?!
LeaKills: Вот почему у вас всё не как у людей?! Он красавчик, любит тебя как фанатки группы One Direction своих кумиров, че те ещё надо?!
LeaKills: Ладно, извини, я погорячилась. Тяжело переварить такую информацию. Что у вас случилось? Ты сходила к психологу, которого я тебе посоветовала?
Sandra21: Нет, я не ходила к психологу. Я его бросила, поточу что мы не подходим друг другу. Он хороший, я плохая. Всё просто.
LeaKills: Ну ты пипец королева драмы. Ну не подходите, и? А как же любовь?
Sandra21: Со мной возможны только деструктивные отношения. Так ведь это называют?
LeaKills: Ладно, фиг с тобой. Я пошла пялиться на звёзды. Жди новые фотки!
Я вздохнула и убрала телефон в карман. Обычно от разговора с подругой становится легче. Но мне не стало.
— Нет, детка, так не пойдёт, — сказал Том, — Забыли о Марке. Всё. Давай веселиться и нести всякую хрень.
Он протянул мне плитку шоколада. Белого, как я люблю. Как мило, он помнит. Включил телевизор, там шло какое-то дебильное, но жутко смешное шоу. Мы смотрели телевизор, смеялись, жрали. Том курил траву, я курила сигареты. Он пытался и меня скурить, но я активно упиралась. Так мы просидели до утра. Предки убьют меня. Да и пофиг.
— Ого, что-то засиделись мы с тобой, — он встал и потянулся. Красный халат упал на пол. Волосы растрепались и выглядели грязными, в них запуталось перышко.
— Пожалуй, — согласилась я.
У меня зазвонил телефон. Марк. Мне снова поплохело. Чего ему опять надо от меня?
— Извините за беспокойство, вы девушка Марка Эрио? — спросил незнакомый голос.
— А что случилось?
— Он попал в аварию. Потерял управление и сорвался на машине вниз, на дно оврага. К сожалению, до его матери мы так и не смогли дозвониться.
— Тогда я могу приехать?
— Да, конечно.
Том вопросительно посмотрел на меня.
— Марк попал в аварию.
====== О тайной любви и бессильной ярости ======
Мы поехали в больницу. По дороге я смотрела в окно. Шел ливень, улицы буквально залило водой. Люди попрятались по домам. Небо было серым.
Мы подъехали к небольшому зданию больницы. Помчались по коридорам. Туда-сюда сновали больные, ослабленные лекарствами, раздраженный медперсонал. Мы побежали в отделение реанимации.
— Ну что? — спросила я врачей.
— Состояние нестабильное, так что мы вас к нему пока не пустим. Вы пока подождите. Мы сделаем всё, что в наших силах.
Я послушно опустилась на скамейку. Где-то орала и плакала женщина и успокаивали её врачи, скандалила молодая пара, бесились дети. На стенах висели всякие информационные плакаты о строении тела и первой медицинской помощи.
— Это было самоубийство, — наконец сказала я, — Очевидно, что это из-за меня. Его кровь на моих руках.
— Успокойся, это вполне могла быть и случайно Может, он наклюкался перед тем, как написать тебе?
— Нет, если бы он был пьяный, я бы это поняла.
— Ну… Он же всё-таки неопытный водитель. Вполне мог потерять управление.
— Особенно учитывая то, что я на него перед этим накричала…
— Слушай, перестань. Это уже случилось. Твоё самобичевание не отменит аварии и не исцелит его волшебным образом.
Но самобичевание — это минимум, который я заслуживаю. Мне ведь даже не больно. По-прежнему я ничего не чувствую. Я совершенно, абсолютно бесчувственная. Я вспоминаю моменты, проведенные вместе. Лучшие моменты. Как я, в очередной раз избитая отцом, пыталась сбежать из дома. Первый, кто пришел на ум, был Марк. К нему я и пошла. Он не стал задавать лишних вопросов, приютил меня, напоил какао, предоставил ванну. Мать его валялась пьяная, так что как минимум одна спокойная ночь была в нашем распоряжении. Он предоставил мне свою кровать, а сам лег на пол. Я отговаривала его, говорила, что сама могу на полу лежать, а он отвечал, что для его спины на полу лежать всё равно полезно будет.
Впрочем, поспать нам так тогда и не удалось. Мы сидели в комнате с выключенным светом, глядели в окно и разговаривали. О том, о сем. О своих любимых фильмах, музыке. Мы любили одно и то же, ибо смотреть у нас особо было нечего. Как и слушать. А он рассказывал о своем детстве. Он, как и я, был нежеланным ребенком. Отец бросил мать именно из-за её беременности и мать за это ненавидела Марка. А сейчас всё, что осталось от жизнерадостной и темпераментной женщины — алкоголичка, в перерывах между запоями либо жрущая, либо пропадающая неизвестно где. Жили они на пособие.
Я представляла его лицо. Его улыбку. Его глаза. Его тихий, как будто стыдливый смех. Его ямочки на щеках, неравномерно распределенные веснушки. И ничего не чувствовала. Как будто все чувства во мне заблокировали. Я превратилась в биоробота, куклу, виртуальную частицу, лишь жалкое подобие человека.
— Ударь меня, — сказала я Тому.
— Чего? — он удивленно на меня посмотрел, — За что мне тебя бить?
— Я хочу почувствовать боль. Я хочу узнать, что я живая.
Он взял меня за запястье и замер.
— Пульс есть, — серьёзно сказал он.
Я промолчала и закусила губу. Мне не было больно. Я испугалась.
— Я мертва, — прошептала я ему, — Я мертва, Том, я мертва. Я мертва.
— Не мертва, — сказал он, заглянув мне в глаза, — Ты живая. Просто у тебя шок. Это нормально.
— Нет, я мертва. Я не чувствую боль. Я не чувствую вину. Я мертва.
— Если бы ты была мертва, то мы бы сейчас не говорили. У тебя шок от того, что дорогой тебе человек в смертельной опасности.
— Дорогой?..
— Да. Можешь отнекиваться, сколько хочешь, но ты любила его. Потому и оттолкнула. Потому что не хотела, чтобы он страдал. Только любящий человек способен на такое.