— Чё ты на каблуках, чучело, и в женской куртке? — несколько его одногодок, парни и девушки, стояли слегка поодаль и тыкали в него пальцами.
Влад ничего не ответил, а обернулся на них, заглянул в глаза тому, кто сказал гадость, и пошёл дальше по набережной. Они сейчас забудут, что он здесь вообще стоял, зачем тратить на них слова. Дойдя до первой попавшейся урны, он выкинул туда бутылку воды и снова подошёл к парапету. С утра пришли отвратные новости, в Зете схватили ещё одного Пожирателя. Он не за этих тварей переживал, ему на них было плевать, не радовало другое, их слишком много развелось в последнее время. Раньше было куда меньше, а сейчас словно природа взбесилась. Отец сказал, что это могут быть происки одного из высокопоставленных вихтов, но Владу почему-то так не казалось. На кой Зете такие проблемы себе лепить? Они себя любят, не обидят, так что это точно не они. Парень потянулся почесать ухо и больно задел кольцо в хрящике, бирку с номером. Зашипев, он отдёрнул руку и сунул её в карман. В Зете использовали весьма дешёвый мельхиор для бирок, и у Влада ранка отказывалась заживать нормально, постоянно приходилось прикладывать перекись.
— Эй, голоден? — Влад вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла Дарина, старшая сестра, с большой сумкой из магазина. Она всегда шла этим путём с работы, закончив свою смену. Девушка поправила лямку рюкзака, который носила вместо модной сумочки, и погладила брата по плечу. — Я знаю, что нескольких жертв схваченного вчера Пожирателя рандомно раскидали по тем, кто выпадал из надзора в последнюю неделю. Сколько?
— Одного. Уже хорошо. Но если бы я недавно поел, было бы не так обидно, а то я три месяца по-нормальному не ел… — Влад потёр и без того красные глаза и уставился на мутную серую воду, в точности отражающую небо. За шиворот, прямо между шарфом и волосами, упала холодная капля, и он вжал голову в плечи.
— Слушай, давай я пойду сейчас в супермаркет, может, и тебе реально чего пожевать серьёзного купить? Хоть такое, но всё же мясо.
— Предлагаешь есть курицу из вакумной упаковки? Я лучше по старой памяти наловлю птичек на крыше и пожру свежатинки.
— Всё равно пора идти домой, дождь начинается.
Дарина взяла его за руку и повела за собой к дому. Сидеть в четырёх стенах было плохо, нудно, противно. Влад мог часами пялиться в окно на прохожих, беззастенчиво разглядывая их. А сейчас, когда от голода уже подташнивает, видеть в каждом прохожем вкусный кусок мяса будет особенно неприятно. Можно наведаться на крышу, там всегда кучкуются голуби, при должной сноровке можно словить себе дюжину. Но куда ему дюжина?! Он и так постоянно на голодном пайке, а ещё нужно работать. Пахать грузчиком на большой фабрике — это не в офисе штаны просиживать.
— Зета всё затягивает и затягивает нам пояса. Не удивлюсь, если Пожиратели — обезумевшие с голодухи обычные гули. Я уже боюсь, как бы не свалиться завтра на работе, — Влад поравнялся с сестрой и прибавил шагу, потому что дождь начал накрапывать активнее.
— Ну потерпи, братик, я тоже уже хочу есть, да только кто мне даст. Папа сказал, что отдаст нам своего, если понадобится. Я уже почти полгода на еде из мясных отделов, надоело, но я обычный неудачник, одного за другим вешают.
— А сам он опять на этой фигне из супермаркетов будет? На нормальное мясо же нет денег…
— Если бы мне дали работать по профессии, я бы нормально могла зарабатывать. Скоты, начальство и их приказ номер пятьсот что-то там.
— Пятьсот сорок три. Три цифры подряд по убыванию, — Влад хорошо запомнил этот чёртов приказ, потому что он едва не дал даже школу окончить. Вышел как раз во второй четверти, когда он уже учился в одиннадцатом. Чудом отец смог уболтать знакомого вихта, и тот прикрыл Влада, не отмечая его до последнего, пока парень не сдал экзамены и не получил аттестат.
— Я тогда была слишком зла, чтобы запоминать такие тонкости. Я уже работала, меня взяли, ты представь! И тут бац, выходит приказ, и я исчезаю из всех бумажек, как будто меня не было на той работе! До сих пор плакать хочется, когда вспоминаю эти кошмарные полгода чисток. Сколько знакомых потеряли работу. Гули в мгновение стали способны только к обслуживанию и тяжёлой службе. Ненавижу этот бар, ненавижу стаканы и клиентов, — Дарина сморгнула слезу, и отпустила руку брата, чтобы достать платочек из кармана. — Вот и сидишь теперь, как дурак. У людей хоть есть какие-то шансы, какая-то надежда, а у нас с тобой нихерашеньки нет. Пипец, а не жизнь.
— Отыгрываются за тысячелетия страха, — Влад дождался, пока сестра высморкается и снова взял её за руку. У неё очень тёплые, приятные руки, мягкие, не то, что у него, тонкие и костлявые.
— Всё равно, что это такое, но лично я не удивлюсь, если вспыхнет бунт. Это будет единственным ответом на то, что на нас на всех надели ошейники и затянули до синевы. Никто не сможет так долго жить. Самим бы им это не понравилось.
— Ладно, чёрт с ними, у меня и так не особо радужные мысли, а тут ещё такие разговоры, — Влад чуть сдвинулся с дорожки, пропуская пожилую женщину, спешащую с работы.
Запах её духов не смог перебить для Влада запах добычи. Он тряхнул головой и зажал нос рукой, стараясь не допускать в голову даже отголосков мыслей о еде.