На секунду показалось, что мир замер, а потом вдруг рванул вперёд с дикой скоростью. Мимо по дороге пронесся камаз, наглый воробей чирикнул прямо над ухом. Дима стоял неподвижно, давая Владу шанс присмотреться и сравнить, наверняка, потому что губы его исказила ехидная усмешка.
— Дим, это будет глупо…
— Мы близнецы, если ты об этом. Пошли быстрее.
— Нет, подожди, это что за сценка на фотке такая?
— По дороге объясню, — Дима грубо схватил Влада за руку и поволок за собой. — Настя никогда на ровном месте не истерит, что-то случилось.
— А что было с ним, когда тебя взяла Зета в детдоме? Как зовут?
— Кирилл, мы с ним были изгоями в детдоме, нас все боялись и обходили по дуге. А старшаки издевались и постоянно ставили подножки и как будто случайно били, — Дима опустил голову, пряча лицо за волосами. — Смотри конверт не вырони, я его почти год ждал. Не знаю, как у тебя проявлялся первый голод, нас не рвало от полуготовой еды и овощей с кашами, мы не могли ими наесться. Повариха нам из жалости порции побольше клала, видела, какие мы тощие, а нам эти порции были на один зуб. И этот голод меня доконал. Я напал на тех, кто надо мной в очередной раз решил измываться. Нихера не помню, вообще, очнулся у Зеты в изоляторе. Ко мне несколько раз заходили, задавали одни и те же вопросы, прежде чем пришёл врач, поставил бирку, завёл дело. Мне сказали, что я двоих разорвал, прежде чем дежурившая в детдоме инспекторша из Зеты успела мне транквилизатора вдарить. А ещё сказали, что Кирилл погнался за машиной, в которую меня затолкали, и его сбили насмерть на перекрёстке… — Дима остановился и поднял лицо к небу. Стало видно, что он плачет. — Эти мрази врали мне всё это время. И я уверен, врали и Киру.