— Может, хоть теперь что-то станет ясно, — Влад взял со стола перевёрнутую Киром фотографию и тяжело вздохнул. На сделанной явно ещё на плёнку фотографии два пацана в одинаковых джинсовых рубашках с нашивками обнимались не делано, а очень крепко, прижимаясь щеками. Недлинные белые волосы с рваными чёлками растрёпаны ветром, и на лицах, одинаково усыпанных веснушками, широкие улыбки.
— Это мама фотографировала. Я уверен, Дима сказал тебе, что мы маленькими в детдом попали, но нам было по тринадцать лет, когда мать привела нас туда за руку. Ей угрожала опасность, и она попыталась сделать так, чтобы мы оказались под охраной Зеты и людей.
— Почему он соврал?
— Потому что он виртуозно научился врать. Для перебежчиков, к которым он прибился, это умение — одно из основных. Они никогда не открывают всей правды, чтобы не смогли найти и опознать, дают правдивый рассказ, но вкладывают такую неточность, которая портит всю картину.
— Он сказал, что вас унижали старшаки.
— Конечно, мы ведь были из семьи, мы резко выделялись. Там все дети как волки, а мы были как два пугливых енота, постоянно вместе, постоянно в своём углу, нам влетало по полной программе, пока мы не подрались с зачинщиками, они были старше, выше, крупнее, но мы гули, гули всегда сильнее людей. С тех пор нас только подначивали…
— Дима сказал, что он сорвался и убил кого-то.
— Да, троих старшаков из выпускной группы. Они напали на нас с ножами, я успел увернуться, а Диму очень сильно порезали, ударили головой об стену, и его понесло. Я смотрел из-за угла, как он выкручивает им головы и боялся показаться ему на глаза, мне казалось, что он и в меня вцепится. А когда его крутили он рычал и кричал как дикое животное, я такого никогда не видел. А кураторша сказала мне, что если Диму не смогут привести в чувство, то его убьют. Ну я и кинулся за машиной. Долбоёба кусок, сейчас бы ходить мог, если бы знал, что это ложь.
— Нашивка Раммштайн? Мило. — Влад грустно улыбнулся и вернул фото на стол.
— У меня есть коварный план, и ты, как мой собрат инвалид, должен мне помочь. Я отведу тебя в палату, где сейчас Дарина с Мистик, а ты поможешь мне обойти медсестёр в палате Димы. Поможем друг другу, так сказать.
— И как я должен это сделать? Стукнуть медсестру по голове? — Влад удивлённо вскинул брови, не понимая, чего от него хотят.
— Нет, просто я не могу открыть тамошние двери, кресло мешает. А ты как раз сможешь мне их толкнуть. Пожалуйста, я обещаю, что отведу к Дарине.
Влад осторожно кивнул и пошёл за Кириллом. Ориентироваться в этом бесконечном лабиринте с кучей надписей-сокращений было невозможно, как Михаил Валерьевич хотел, чтобы он нашёл больничный блок? Пройдя по длинному переходу между разными зданиями, они попали в крыло, действительно похожее на больницу, даже регистратура такая же. И тут же покалеченные Зетовцы, уже подлатанные местными медиками. Влад старался не смотреть по сторонам. Ему почему-то стало ужасно стыдно перед всеми этими людьми, они так долго шатались непонятно где, хотя могли прийти сюда сразу, и тогда такой острой ситуации не возникло бы. А у этих людей может быть такая же семья, как у Мухтара. Влад мотнул головой и едва не врезался в Кирилла. Тот показал знак тишины и указал на двери. Влад толкнул её и от неожиданности охнул. И вправду, на инвалидном кресле открыть такую не получится, он налёг всем весом, и она наконец поддалась, медленно и с натягом открывая палату, перегороженную ширмами. Очень неприятное место насквозь пропахло спиртом и лекарствами, эдакий специфический запах больницы. За ширмами был слышен шорох и мерное пиканье, похоже, что тут на каждой койке раненный лежит. Дойдя до конца, Влад остановился рядом с Киром. Тот нервно потёр нос и указал пальцем на шторку перед собой.
— Зайди первым, пожалуйста… Я… Мне нужна секунда.
Влад пожал плечами и быстро зашёл внутрь. Дима лежал на койке, весь опутанный проводами тонометров, и, судя по его шокированному взгляду, совсем не ожидал гостей. Он аккуратно, стараясь не задеть тонометры на пальцах, снял с лица маску и широко улыбнулся. Волосы ему аккуратно подстригли до объёмной шапочки с чёлкой, бирки в ухе не было, только след от неё.
— Привет, друг мой, я уже заколебался тут лежать, кто бы знал… — Влад присел на койку рядом и аккуратно сжал его пальцы.
— Ничего, вот тебя подлатают, и заживём, как короли. Меня в комнате санатория поселили, между прочим, как в номере на четыре звезды, с личным душем.
— А нога как? — Дима кончиками пальцев погладил его по больному колену. Почему-то такое простое прикосновение вызвало неприятную дрожь. — Больно?
— Нет… Димс, блять, как я за тебя перепугался, тебя как труп за руки-ноги поволокли, я думал, что пизда… — Влад наклонился и ткнулся носом ему в волосы, пытаясь скрыть злые слёзы. Злился он на весь мир, который их уже, как мог, отымел и не собирался останавливаться. Всё равно жизнь не изменится в одночасье, как бы того ни хотелось, уйдёт куча времени. Доживут ли они до лучших времён… Дима погладил его по плечу и устало улыбнулся.
— Ничего страшного, бывало и хуже. Мы с тобой теперь всё прошли, огонь, воду... Влад, я не могу просить тебя отрываться от семьи, но я бы хотел, чтобы ты хоть иногда приезжал ко мне в гости, ты ведь помнишь адрес?
— А я могу в гости приезжать? Я адрес точно помню, — Дима вздрогнул и настороженно вытянул шею, пытаясь выглянуть за спину Влада. Тот тяжело вздохнул, встал и сделал шаг в сторону. Он знал, что увидит на лице Димы, его Влад выучил наизусть, он хотел увидеть лицо Кирилла. На нём, казалось, не было ничего, кроме бесконечной усталости. Она не дрогнула ни тогда, когда по щекам потекли слёзы, ни когда он протянул к Диме руку. — Как же я тебя ненавижу, сраный ты перебежчик, кто бы знал, как я ненавижу все эти твои виляния хвостом и прятки! Ты, сука, стоил мне пучка седых волос! Ты знаешь, что тут творилось, когда тебя не смогли взять ни у информатора, ни у Влада, ни у тебя на явке?! Если бы я мог, я бы тебя ногами отпинал, блять, пока я жил в полном неведении, грохнули тебя там или просто ты решил за кочкой залечь!
— Кир, я…
— Заткнись и слушай! Я столько лет выслушивал твои наставления и мудрые советы в этом грёбанном приюте, так что теперь слушай ты меня! Я прикую тебя наручниками к себе, слышишь? За руку и ногу, чтобы ты мог только на метр отойти, поссать! Ты сбежал, не удостоверившись в том, что со мной стало, а я лежал в больнице и выл белугой, потому что даже в туалет пойти не мог! Ты был мне нужен тогда, а ты сбежал прямо из камеры, не дал никому тебя отвести, сказать обо мне! И поверил тому скоту, который соврал без документов, хотя даже имени не запомнил! — Кирилл покрылся красными пятнами от вспыхнувшей, как бензоколонка, злости. Он размазывал по лицу слёзы и отчаянно жестикулировал, когда сзади показалась женщина в форме. Она попыталась открыть рот, но Кирилл кинул на неё такой взгляд через плечо, что она тут же скрылась за ширмой. — И только попробуй опять куда-то дёрнуться, я отвечаю, тресну по голове, чтобы, как я, был, или жучок повешу.
— Я тоже рад тебя видеть, — Дима дёрнул Кира за руку к себе, от чего тот вскрикнул, и обнял, сдвигая все тонометры.
— Я тут это, пойду…
— Подожди меня.
Кирилл на секунду оторвал заплаканное лицо от Диминого плеча, чтобы кинуть нечитаемый тяжёлый взгляд, и Влад быстро вышел в проход. Там стояла та же женщина в медицинской форме, скрестив руки на груди. Рядом с ней, широко усмехаясь на одну сторону, возвышался, похоже, ещё один пациент этой палаты. Он опирался на трость с нарисованными на ней языками пламени и переминал в руках сигарету. На рябом ребяческом лице его цепкие глаза смотрелись слишком инородно. Указав на ширму, от хмыкнул и приложил палец к губам. Зачем-то Влад улыбнулся ему в ответ и кивнул. Он и без слов всё понял.