- Скажи еще что-нибудь.
- Что ты от меня хочешь?
- Пока ничего, - ответил я. - Я всего лишь регулирую громкость. Вот теперь хорошо!
- Ты не ответил на мой вопрос. Почему вы лжете? Почему вы так лжете?
Слово «так» снова кольнуло меня болью. Но эта боль показалась мне просто щекоткой по сравнению с прежней, так что я не стал обращать на нее внимания и ответил вопросом на вопрос:
- А вы разве не лжете?
- Конечно же нет! Если только случайно, в случае искреннего заблуждения.
- Ну а мы вот... такие, - развел я руками. - Только, по-моему, ложь все-таки меньшее зло, чем убийство.
- Это не убийство! Это наказание. Но я не понимаю, почему оно не действует на тебя и на других... особей его рода?
- Я не понимаю, о ком ты, - нахмурился я. - И что за род ты имеешь в виду? Человечество в целом или чей-то конкретный?
- Он имеет в виду наш род, - послышалось сзади.
Я обернулся. Анна стояла, ухватившись за дерево. Бледная, измазанная кровью, но живая!
- Род моего отца, - стиснув, то ли от боли, то ли от презрения, зубы, добавила она. - Семью Назара Макарова.
Прозрачный силуэт Гула качнулся и потерял четкие очертания.
- Разве род может означать что-то разное? Разве Назар Макаров не принадлежит к человеческому роду? Разве у него другая кровь?
- У всех людей разная кровь... - пожал я плечами, все еще не очень понимая, к чему клонит наш прозрачный собеседник. - Ну, почти разная. Есть какие-то общие группы, еще всякие там признаки... Прости, я не медик.
Тут вдруг закашлялась Анна. Точнее, это мне сначала показалось, что она кашляет. На самом деле девушка сухо, отрывисто смеялась.
- Он проклял наш род, - отсмеявшись, так же отрывисто и сухо пояснила она. - Он спросил у отца, что объединяет его род, и отец сказал, что это - общая кровь. Но они подразумевали разные вещи. Отец имел в виду семью, а этот - все человечество.
- Он еще раз обманул меня? - «зазвучал» в моей голове голос Гула. В голове Анны, по-видимому, тоже, потому что девушка ответила:
- Нет, он сказал правду... - Она закашлялась теперь уже по-настоящему.
- Род и семья - могут означать разные понятия, - пояснил я, - но могут одно и то же.
- Я не понимаю, - «сказал» Гул. - Как одно и то же может быть разным?
- Вот такие особенности у нашего языка. Во всяком случае, у русского, - развел я руками.
- Но я не знаю вашего языка... Мы общаемся невербально. Ведь и с вами я сейчас не говорю в вашем понимании. Это ваш мозг перекодирует информацию в доступную вам форму.
- Погоди... - совсем запутался я. - То есть мы, возможно, говорим сейчас с тобой совсем о разных вещах?..
Мне показалось, что Гул задумался. Во всяком случае, голос в моей голове не давал о себе знать.
А потом отпустив наконец дерево, вперед шагнула Анна.
- Может быть, и с моим отцом... с тем человеком, которому ты мстишь, вы просто не поняли друг друга? Может, он вовсе не обманул тебя? Тебе действительно был нужен священник? Именно служитель религиозного культа? И ты действительно исповедовался моему отцу, то есть сделал ни что иное, как раскрыл ему душу, покаялся в грехах?
- Да, - «зазвучал» Гул снова. - Я совершил преступление. Здесь, на этой планете. Мои соотечественники, члены моего рода, приговорили меня к одиночеству. Они вернулись домой и уничтожили мое тело, поэтому я теперь здесь навечно. Но меня сокрушало не столько наказание, как тот грех, который оставался на моей душе. А тот человек... Я спросил, не священник ли он, и он ответил «да». Я воспрянул духом и все рассказал ему. Но все же я предупредил, что если он нарушит тайну исповеди, то весь его род, все особи с его кровью будут терять оболочки, если отойдут от места, где находится его корабль, дальше, чем то место, где мы с ним встретились.
- Примерно десять километров, - почему-то шепотом подсказал я Анне. - Форт возведен как раз в месте первой высадки Назара Макарова.
- Я знаю, - тоже шепнула она. А потом произнесла вслух, обращаясь уже к Гулу: - Что ты имеешь в виду под телами и оболочками? Разные понятия, или ты в обоих случаях говоришь об одном и том же?
- Конечно, разные! - Даже в голосе, который являлся всего лишь порождением моего мозга, мне почудились человеческие эмоции. - Разве возможно путешествовать между мирами в своем собственном теле?
- То есть это... - ткнула в воздушный сгусток Анна, - ...не твое настоящее тело?..
- Я ведь сказал, что мое тело уничтожили на родине. В наказание за преступление. А это такая же искусственная оболочка, как у вас. Мы непохожи внешне, но ведь по сути... Вы же не хотите сказать, что находитесь здесь в настоящих телах?..
- О, боже!.. - закрыла глаза Анна. - Он даже не знал, что творил!..
Прозрачный силуэт Гула заметался, помутнел, завертелся десятками маленьких смерчей, а потом собрался вновь в единую форму, но она уже не напоминала человеческую фигуру, а казалась нелепым облаком в форме огромного гриба с покосившейся шляпкой.