На новом месте Воля-Гойхману скоро представился случай отличиться. Один из осведомителей донёс, что заключённые 8-го отделения Амурлага якобы готовят побег из зоны. Под пером ретивого сотрудника побег обратился в вооружённое восстание. Тогда только-только закончился инцидент у озера Хасан. НКВД отреагировало на эти события, как было заведено, чрезвычайными мерами по изъятию всех подозреваемых (!) в антисоветских настроениях. В такой обстановке Воля-Гойхману без труда удалось получить от руководства добро на массовые аресты среди заключённых и вольнонаёмных и создание специальной следственной группы, которую он и возглавил.
Не затрудняя себя объективной проверкой агентурной информации, Воля-Гойхман и его подручные сразу же схватили и поместили в следственный изолятор 37 человек. На допросах всех их до полусмерти избивали палками и плетьми. Спать позволяли не больше полутора часов в сутки. Чтобы скрыть следы жестоких побоев, подследственных месяцами не водили в баню и не допускали к ним врача. Бумагу, опасаясь жалоб, не выдавали, несмотря на то, что арестованные не мирились с ущемлением своих прав и прибегали к голодовкам. С июля 1938 года по 10 мая 1939 года по этой причине были зафиксированы 102 случая объявления голодовок. Отдельные арестованные объявляли голодовку по 5–6 раз продолжительностью в несколько дней.
Воля-Гойхман играл по-крупному. Вырывая у истязаемых новые и новые фамилии, он довёл число привлечённых по делу до шестисот с лишним человек. Созданный на пустом месте «антисоветский заговор» из зоны потянулся в город Свободный и в Управление строительства железной дороги. С особой настойчивостью Воля-Гойхман домогался показаний на начальника строительства инженера Френкеля (один из руководителей строительства Беломоро-Балтийского канала. — С.К.). И добился своего: в декабре 1938 года он запрашивает у начальника санкцию на арест Френкеля и его ближайших помощников. Должно быть, в мыслях он уже проделал дырку для ордена на гимнастёрке. Побудь немного Ежов на своём посту, ещё неизвестно, чем бы для него всё это закончилось.
Под стать руководителю следственной группы были и его подчинённые. Антонов, например, особенно любил на несколько суток запирать «неподдающихся» подследственных в товарный вагон (события происходили поздней осенью и зимой). Юцис пытками и побоями вымогал ложные показания, обманывал и шантажировал подследственных, в протоколе собственноручно вписал двадцать новых фамилий участников «повстанческой организации». (Член ВКП(б) с 1929 года; в 1926 году осуждён народным судом г. Одессы за хулиганство на три месяца принудительных работ. — С.К.). Слободянюк несколько дней «держал на стойке» арестованного Давыдова, отказывая ему в куреве, не давал пить и требовал «за стакан воды два листа показаний». Давыдов падал без сознания, Слободянюк приводил его в чувство и снова заставлял стоять. Писарев арестованного Новожилова, который требовал прокурора, отвёл в кабинет Орьева, заявив: «Вот тебе прокурор!» Орьев тут же избил Новожилова жгутом из электрических проводов, а затем запер в холодный вагон.
Наделённая широкими полномочиями бригада третьего отдела ГУЛАГа НКВД СССР, проработав почти два месяца, камня на камне не оставила от старательно создававшегося Воля-Гойхманом и другими следователями «большого дела» — правотроцкистской организации на строительстве вторых путей как филиала правотроцкистского заговора на Дальнем Востоке, куда входили в качестве составных частей дела: «повстанческой организации» из заключённых спецзоны 8-го отделения Амурлага, «шпионско-диверсионной повстанческой организации» (дело Тускевича) и о «повстанческой организации по 21-му отделению Амурлага». Как только Воля-Гойхман сам попал в жернова следственной мельницы, тут же начал добиваться восстановления справедливости по отношению к нему. Сохранились его письма в Политбюро ВКП(б), в адрес секретаря Хабаровского краевого комитета ВКП(б) Боркова. (На письмах имеется резолюция: «Приобщить к делу как не имеющее документального значения». — С.К.). Текст письма крайне любопытен и вряд ли нуждается в комментариях. Приведём его полностью.
«От арестованного Воля-Гойхмана Леонида Марковича, члена ВКП(б) с 1927 г., партбилет № 1658162.
Вот уже свыше трех месяцев, как я изолирован от партии и Социалистической Родины, по существу ни в чем в уголовном порядке невиновный большевик, а виновный лишь в том, что до решения ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года (имеется в виду совместное постановление ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». — С.К.) добросовестно заблуждался, выполняя указания директивных инстанций и применяя методы физического воздействия к арестованным.