Затеянная Берией кампания по пересмотру дел, заведённых на лица, осуждённые «тройками», сразу же выявила такой огромный объём работы, что центральному аппарату НКВД СССР это было просто не под силу. Этим и объясняется издание совместного приказа наркома внутренних дел и прокурора СССР, предоставившего право наркомам союзных республик, начальникам УНКВД краёв и областей самостоятельно выносить решение о снижении установленного бывшими «тройками» НКВД — УНКВД сроков наказания до 3–5 лет, заменять заключение в ИТЛ ссылкой или снижать наказания до фактически отбытого срока с освобождением из-под стражи. В результате из лагерей и колоний были освобождены почти 837 тысяч человек. Правда, впоследствии указывалось, что в ряде случаев допускалось необоснованное освобождение от наказания отдельных лиц, что вызывало необходимость повторных арестов.
Была отменена практика, запрещавшая устанавливать на могилах умерших осуждённых какие-либо опознавательные знаки. В справке, приобщённой к личному делу, в случае смерти указывалось место захоронения.
Был восстановлен прежний порядок снабжения путевым и вещевым довольствием заключённых, освобождаемых из лагерей и колоний. При отсутствии у освобождённого денег на лицевом счету или невозможности получить их от родственников оплачивался проезд к избранному месту жительства. На путь следования выдавались сухой паёк или деньги по нормам питания для осуждённых. Хорошо работавшему осуждён ному оплачивался проезд и выдавались суточные на время следования в пути независимо от наличия средств на лицевом счету.
Осуждённые получили возможность вести розыск родственников на свободе и в местах заключения. В этом случае письма направлялись сверх установленной нормы.
На фоне обозначенной «оттепели» в июне 1939 года Берия нанёс сокрушительный удар по надеждам и чаяниям заключённых, отменив своей властью зачёты рабочих дней и условно-досрочное освобождение для всех категорий осуждённых. Этому предшествовало закрытое заседание Президиума Верховного Совета СССР от 25 августа 1938 года, на котором рассматривался вопрос о досрочном освобождении заключённых, отличившихся на строительстве вторых путей от станции Карийская до Хабаровска. Взял слово И. Сталин, который сказал: «Мы плохо делаем, что нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо… Нельзя ли дело повернуть по-другому, чтобы люди эти оставались на работе, — награды давать, ордена, может быть? Досрочно их сделать свободными, чтобы они оставались на строительстве как вольнонаёмные?.. Это, как у нас говорилось, — добровольно-принудительный заём, так и здесь — добровольно-принудительное оставление».
С мнением Сталина приходилось считаться, и потому Л.П. Берия подписал приказ о награждении четырёх осуждённых медалями «За трудовое отличие» с освобождением от дальнейшего наказания. Это был предпоследний в истории мест лишения свободы приказ о награждении заключённых правительственными наградами. Этим же приказом выделялся один миллион рублей для поощрения 4300 заключённых Амурлага, Южлага, Кандалакши-Куолоярви ИТЛ. Решением Особого совещания при НКВД СССР 50 заключённых досрочно освобождались от наказания, 100 осуждённым сокращался срок.
Однако Берию не устраивало досрочное освобождение заключённых с оставлением на строительстве. Сталину хорошо было рассуждать, но план-то спрашивали с Берии. Решение хозяйственных задач ГУЛАГом требовало мобильной переброски людей со строительства на строительство. Непосредственным поводом к отмене зачётов послужил доклад начальника железнодорожного строительства Н.А. Френкеля о безобразиях с зачётами, в результате чего сроки заключения сокращались в полтора-два раза. Отмену зачётов надо было как-то обосновать, хотя бы с формальной точки зрения. Поэтому в приказе говорилось: «Правительство СССР поставило перед НКВД и управлением лагерей задачу максимального использования лагерной рабочей силы на строительстве важнейших объектов. Вместе с тем существующая в лагерях практика условно-досрочного освобождения на основе зачёта рабочих дней приводит к тому, что во многих случаях они фактически отбывают половину или одну треть срока наказания. Такая практика сводит на нет значение исправительно-трудовых мер и не способствует правильной организации труда в лагерях и полному использованию рабочей силы». Фактически так именно и обстояло дело в отношении уголовных преступников, у которых по сравнению с политическими сроки наказания были в два-три раза ниже, а нормы зачётов выше. Приводило это к тому, что волны уголовных преступников постоянно накатывались на материк и быстро устремлялись на свободу, освобождаясь досрочно. Это существенно осложняло и работу лагерей, и деятельность милиции.