Лодка медленно двигалась вдоль берега. Огромные ивы наклонялись к самой воде и под их ветвями было темно, даже не смотря на то, что деревья стояли пока без листьев. Иногда казалось, что оттуда на мужчину смотрят чьи-то внимательные глаза. А может и не казалось. Поэтому мужчина чуть-чуть шевельнул веслом и лодку понесло ближе к середине. Ивы сразу стали маленькими и далёкими.
- Я, когда узнала, что в СССР смогу вернуться, всё продала – дачу, машину, квартиру. – говорила немолодая женщина своей собеседнице на пристани, - Детям ничего не оставила, пускай сами себе наживают. Они со мной отказались ехать. А мне ничего не жалко, только бы опять вернуться туда. Как мы жили! Бедно, но зато дружно! А потом… Такую страну развалили! А долго нам ещё ехать?
Её собеседница, молодая женщина, одетая по моде пятидесятых годов, молча пожала плечами. Ей было непонятно, о чём та рассказывает. Как можно продать квартиру? А вернуться в СССР? Первая женщина, между тем, истолковала её жест совершенно по-своему и продолжила свой монолог:
- А Вы откуда? Я раньше в Петербурге жила. На Кондратьевском проспекте. Знаете, это возле «Дикси».
Но её собеседница молчала и говорливая путешественница тоже замолчала, но поговорить с кем-нибудь всё равно хотелось и она оглянулась на остальных своих попутчиков, тоже ожидавших на пристани, в поисках другого собеседника. Людей было немного – человек семь. Двое мужчин – один немолодой лет около пятидесяти, в заношенном плаще и кепке, второй – совсем молодой парнишка в болоньевой куртке и тёмных брюках, остальные женщины. Раиса, так звали разговорчивую путницу, повернулась было к ним, но три остальные женщины держались обособленно, сразу дав понять другим, что в свою компанию никого не допустят. Мужчины тоже держались особняком и Раиса волей-неволей вернулась к своей молчаливой попутчице. Та продолжала молчать. Можно было бы подумать, что она вообще немая, но Раиса слышала, как она спрашивала о чём-то других женщин. Просто не хочет разговаривать. А Раисе так хотелось хоть с кем-то поговорить. Чем дальше, тем больше охватывали её сомнения – а действительно ли они направляются в СССР? Не обман ли это? И как она поверила тем людям, которые обещали возвращение в давно исчезнувшую страну?
Круги от игривых поцелуев серебряных рыбёшек разбегались по воде. Вокруг стояла звонкая тишина. Мужчина сидел в лодке, наблюдая, как по зеркальной глади воды в белоснежной сорочке тумана проступает тихая утренняя зорька. Он сидел и терпеливо ждал, когда из тумана покажется свет Древ Валар, чтобы можно было продолжить свой путь по озеру Нен Хи́тоэль. Плыть в темноте было опасно. Никто точно не знал, какие чудовища обитают в глубинах озера, но все окрестные жители слышали их рёв. Многие считали, что в озере живут детеныши рыб-драконов, которых эльфы зовут Лингвилоки. Но как они потом покидают озеро никто не знает. Никто ни разу не видел, чтобы в водопаде появлялись эти драконы, а другого пути к морю нет.
Наконец стало светло и можно отправляться в путь. Впереди возвышались Столпы Королей - две огромные каменные статуи, возведённые по приказу короля Ромендакиля II, чтобы обозначить северную границу Гондора. Правда с тех пор границы сильно изменились, а вот статуи до сих пор грозят левыми руками своим врагам. Кто знает, может когда-нибудь они оживут и тогда уж Мордору не сдобровать. Лодка держала свой путь вдоль восточного берега Нен Хитоэль к предгорьям Эмин Муиль, что на эльфийском значит Мрачные Болота. Именно здесь на небольшой пристани и надо забрать "попаданцев", которые приходят с Мёртвых топей. Мёртвые топи страшное место, впрочем как и Эмин Муиль. Люди стараются здесь не появляться без необходимости даже сейчас, после развоплощения Саурона. Страшно. Холодно. Вокруг острые как бритвы скалы. И ещё никто не знает, кто там сейчас ходит по пустошам на плато Горгорот?