Гулистан

Если книгу удостоит царским взором он,
То китайские узоры расцветут по ней;

Может быть, не отвернется он, скрививши рот,
Ибо этот сад не место для пустых речей —

Ведь недаром в предисловье назван сам Саад —
Это имя скуку гонит от своих дверей.

*

Продолжая, я должен заметить, что моя книга — невеста моей мысли — не поднимет голову, стыдясь своего безобразия, и не поднимет своих печальных взоров, смущенно опущенных к земле, и не будет блистать в обществе благородных мудрецов, пока ее не украсит своим убранством благосклонный прием великого эмира, справедливого, ученого, победоносного, поддерживаемого небом, опоры царского трона, советника в государственных делах, защитника бедняков, убежища чужеземцев, учителя мудрецов, друга праведных, гордости народа Фарса, десницы царства, царя избранных, славы, веры и мира, оплота религии и правоверных, главы султанов и царей Абубекра, сына Абинасра (да продлит аллах его жизнь, да увеличит его могущество, да расширит его грудь и да умножит его награду),— славнейшего из великих мужей под небесами, средоточия наиблагороднейших качеств!

Кто милостью великой осенен,
Пусть грешен — прав, пусть враг — стал другом он.

На каждого из его рабов и приближенных возложена определенная обязанность. Если кто-либо из них свои обязанности исполняет беспечно и нерадивость проявляет вечно, тот обязательно должен дать ответ, и ему не спастись от бед. Но для сословия дервишей, на обязанности которых лежит благодарение, восхваление и благословение великих мира сего за их благодеяния, лучше исполнять эту обязанность издалека, чем вблизи, ибо последнее близко к лести, а первое удалено от лицемерия и подобные мольбы будут быстрее услышаны Аллахом.

Стал свод небес от восхищенья прям,
Когда, царь наших дней, родился ты;

Как мудро, что Творец избрал тебя,
Чтобы спасти людей от маеты,

Как счастлив тот, кто честь свою соблюл, —
Ему не знать посмертной клеветы.

И пусть тебя не хвалят мудрецы —
Красавица живет без машшаты.

Причины моего уклонения от благой службы при дворе владыки могут быть изложены следующим образом:

Несколько индийских мудрецов рассуждали некогда о достоинствах Бузурджмихра. И только один недостаток в конце концов стал ясным для этих мудрецов: слишком уж он медлителен в разговоре, слишком уж долго обдумывает свои слова в каждом споре, так что собеседнику приходится долго ждать, пока он скажет хоть одно слово. Бузурджмихр услышал об этом мнении и так ответил: «Лучше говорить, обдумав, чем раскаиваться в сказанном».

Велеречивый опытный старик
К речам вполне обдуманным привык.

Не смей промолвить, не обдумав, слова,
Пусть медленно, но говори толково.

И собеседникам не докучай,
Замолкни прежде, чем вскричат «кончай!»

Ты от зверей отличен слова даром,
Но лучше зверь, коль ты болтаешь даром!

Это особенно верно по отношению ко мне. Если я отважусь нанизывать слова перед взорами вельмож его царского величества (да будет прославлена его помощь людям), шаха, двор которого — средоточие глубокомысленных и прибежище мудрейших ученых, то тем самым я дерзость совершу и перед его высоким величеством согрешу: ведь так уж заведено — дешевый коралл на рынке ювелиров не стоит камня величиной всего с ячменное зерно, свет свечи не виден при сиянии солнца, а у подножия горы Эльбурс высокая башня кажется низкой.

Надменно вздымающий шею свою
Сломает ее непременно в бою.

*

Упал Саади — потому он свободен:
Ведь бьющий упавшего — неблагороден.

*

Подумав как следует, мысль излагай.
А стен без фундамента не воздвигай.