Гулистан

Знай: Саади достигнуть цели мог
Не потому, что сто прошел дорог:

Он в детстве много получал затрещин,
И Богом был ему покой обещан.

(Перевод А. Старостина.)

Однако он рано, двенадцати — четырнадцати лет, лишился отца, и, оставшись сиротой, испытал немало страданий и горестей. В «Бустане» и «Гулистане» имеется ряд стихотворений и рассказов, в которых поэт, трогательно описывая тяжелое положение сирот, вспоминает эту переполненную страданиями пору детства. Одно из стихотворений в «Бустане» озаглавлено так: «О милости к сиротам»:

Бедняге сиротке, о друг, помоги,
Обмой, вынь занозу ему из ноги.

И если поник сирота , пожалей —
Своих перед ним не ласкай ты детей.

С очей сиротинки кто слезу утрет?
Коль гневен — к спокойствию кто призовет?

Ах, если до слез сироту ты довел,
Всколеблется Высшего Бога престол!

Люби сиротинок от всей ты души,
Обмой их, одень, им глаза осуши.

Родительской сени сиротка лишен.
Пусть будет он кровом твоим осенен.

Когда был лелеем я милым отцом.
Казалось, был венчан я царским венцом.

Мне муха садилась на лоб, и моя
Кругом волновалась тревожно семья.

А ныне никто не поможет, хотя б
Во вражьем плену я томился, как раб.

Изведал я долю сирот до конца,
В младенческих годах лишившись отца [1].

После долгих мытарств, «испив чашу превратностей судьбы», Саади попадает в Багдад, где ему удается устроиться стипендиатом в знаменитое училище «Низамия», основанное во второй половине XI века знаменитым сельджукским вазиром Низам-уль-Мулком.

Мы достоверно не знаем, когда именно и при каких обстоятельствах Саади отправился в Багдад и какова была причина его отъезда. Обычно принято считать, что Саади был отправлен в Багдад правителем Фарса Атабеком Саадом ибн Занги в 1196 году. Однако это чистый анахронизм — в 1196 году Саади еще не было на свете. Судя по единственному указанию поэта на этот счет, — стихотворению, находящемуся в разделе «Хаватим» его собрания сочинений, «Куллията», но обычно приводимому и в предисловии к «Гулистану», Саади отправился в Багдад в середине 20-х годов, после того как Чингис-хан со своими ордами вторгся в Среднюю Азию и Иран и подверг эти страны безжалостному опустошению. Вот это стихотворение:

Друг, или ты не знаешь, почему я
Замешкался, в чужих края кочуя?

Танги Туркан я бросил, озабочен:
Весь мир был, словно эфиоп, всклокочен.

Мне вид людей тогда был безотраден —
Любой из них, как волк, был кровожаден...

Вернулся я — и прежней нет опаски,
И тигры не ревут, а просят ласки.

Как ангел каждый житель —добр, спокоен,
Как лев, могуч в борьбе с врагами воин.

Сначала мир я видел потрясенный,
Взволнованный, смущенный, угнетенный,—

Теперь — для сердца и очей отрада
В правленье справедливого Саада.

(Перевод А. Старостина.)

Багдад в те времена был культурным центром всего мусульманского Востока. В училище «Низамия» преподавали известные богословы, суфийские шейхи, историки и филологи того времени. Преподавание велось на арабском языке, и этот язык для Саади сделался вторым родным языком; на арабском языке он написал впоследствии ряд замечательных стихотворений. Преподавателем Саади, как это явствует из его указаний, был Джамаладдин Абульфарадж Абдаррах-ман ибн Мухьиаддин Юсуф ибн Джамаладдин Абиль-фарадж Ибнальджузи II (1186—1257), внук знаменитого арабского богослова, проповедника филолога, и историка Джамаладдина Абульфараджа Абдзррахмана Ибнальджузи I (1116—1201), которого исследователи смешивали с его внуком. Учитель Саади родился в Багдаде, там же получил свое первоначальное и высшее образование и с 1228—1230 годов начал преподавать в Багдаде, а год спустя к немоу по наследству отца его Мухьиаддина Ибнальджузи перешла должность мухтасиба города Багдада.

Как второго своего учителя Саади называет известного суфия, проповедника и писателя шейха Шихабаддина Сухраварди (1144—1234), ученика знаменитого основателя суфийского ордена «Кадырия» Абдалькадира Гиланского (ум. 1166).

Если первый учитель Саади воспитывал своего ученика, как доброго мусульманина-суннита, то второй — Шихабаддин Сухраварди — старался привить ему любовь к мистическим учениям суфиев, аскетические идеалы отречения от мира. Однако воспитание этих шейхов не оставило заметных следов на характере Саади. Как справедливо отмечает академик А. Е. Крымский, «...те стихи, какие — по всем признакам — именно тогда писал Саади, дышат юношеской любовью к жизни и ее радостям»[2].

1

Перевод К. Чайкина (Саади, Бустан, 1936, стр. 64),

2

А. Е. Крымский, История Персии, ее литературы и дервишеской теософии, М. 1914 — 191 7 , стр. 393.