Кристина привычным жестом распахнула зеркальные двери и шагнула внутрь. Я полюбовался на собственное отражение. Если есть камеры наружного наблюдения (есть наверняка), то охрана уже спешит ко входу, чтобы выкинуть бродягу (меня то есть), сунувшего нос в мир богатых и успешных. Конечно выкинуть меня им не под силу, но как-то не хотелось затевать скандал.
— Смелее, Гуло, — послышался смех Кристины. — Это тебе не тайга. Здесь не покусают.
Я сжал пальцы Ани и толкнул чёртовы двери, что заставили меня сомневаться. Как назло, я забыл, что они открываются наружу, чем вызвал очередной приступ веселья у рыси. Даже улыбка вилы не успокаивала. Повоевав с дверями ещё немного, я всё же вошёл в храм тряпья и шмоток.
Кристина о чём-то трепалась с двумя модельного вида продавщицами. По-видимому, здесь она своя в доску.
— А вот и мой начальник! — и громкости, и радости чересчур. — Главный приодеть велел.
— Здрасте, — кивнул я, и произнёс, на мой взгляд, вполне уместную фразу. — Мне бы что-нибудь немаркое, и чтобы носилось подольше.
Кристина не смеялась, она смаковала, каждый звук исходивший из её великолепной груди.
— Они всё сами подберут, — успокоила меня Анна. — И мы поможем. Не волнуйся, Гуло, — и эта туда, же!
Продавщицы уже осматривали меня, словно манекен, который нужно вырядить и поставить на обозрение. Потому, я совсем растерялся.
Именно этим моим состоянием объясняется растущая на столике у примерочной гора одежды. Рысь и продавщицы сновали по магазину, принося всё новое тряпьё. Анна перебирала многочисленные пакеты, свёртки, коробки, поглядывала на меня и качала головой.
— Извольте на примерку, начальник, — голос Кристины вырвал меня из оцепенения. Она стряхнула капельки пота со лба, но выглядела довольной. — Оцените вкус подчинённой.
Я подошёл к горе тряпья, и… Оценил!!!
Каждый, наверное, помнит собственные чувства, когда на ваше день рождение заявляются малознакомые дяди и тёти — дальние и не очень родственники — многозначительно пожимают руку, тискают и норовят извозить в помаде. Потом дарят вам какое-то ненужное барахло и застывают, в ожидании извержения вулкана детской радости. И вы «извергаетесь», уступая подмигиваниям и просящим гримасам родителей.
Я очутился примерно в такой же ситуации. Даже вила, принимая роль взволнованной мамочки, умоляюще воззрилась на меня.
Наверное, мне всё-таки не надо было прыгать от восторга и благодарить тётю Кристину за потрясающий выбор, наверное, достаточно бы было улыбнуться, сдержанно поблагодарить и согласиться перемерить всё это дорогостоящее дерьмо. Наверное… Я не сделал ни первого, ни второго. Я принялся покорять этот гламурно-ультромодный Эверест, который вскоре обратился в Среднерусскую возвышенность.
На костюмы и галстуки я даже не взглянул (Стефан, кстати, и не настаивал, чтобы я напяливал это ярмо официальности и респектабельности), не большего внимания удостоились и начищенные до зеркального блеска туфли. Прозрачные, пеньюарного вида, рубашки, футболки-сеточки, виниловую шелуху я взял в руки с одной целью — отложить в сторону. Следом отправились просторные шорты, цветастые гавайки и дурацкие шлёпанцы. Недолго я рассматривал неплохие, на первый взгляд джинсы, однако и здесь, какой-то умник додумался опустить промежность чуть ли не до колена! Конечно, я польщён подобным мнением о собственной мужественности, но будем честны — природа не наделила меня столь щедро, а потому я отложил мешкообразные штаны для того, кому они действительно необходимы.
Возможно, новообращённые из Дневной Гвардии, стриптизёры и клубные мальчики Стефана, изошли бы слюной при виде выбракованного мною тряпья. Возможно, из благодарности они бы ползали на коленях перед госпожой Кристиной и целовали носки её сапог. Возможно… Но я не собирался уподобляться сим псевдодекадентам (почему-то, на ум пришло именно это слово), дабы снискать капельку благосклонности стервозной девчонки. Одежда должна создавать комфорт. А какой, скажите, комфорт в виниловых рейтузах и рубашке-паутинке. Для меня никакого!
Но не спешите назвать меня неблагодарной свиньёй и деревенским олухом. Из выбранного Кристиной я оставил две тёмные рубашки из неведомой мне, но очень приятной на ощупь материи, стопку нижнего белья (чёрт с ним, всё равно никто не увидит) и три пары кроссовок.