— Ну как? — прерывает неловкую паузу ГулВетра. — Я не знаю, какой я.
— Ты хороший. Мне пять лет. А — тебе?
— Мне — пятьдесят пять минут. Сегодня сильный, мартовский ветер. Вот я и живу.
— А если ветра не будет?
Не дожидаясь ответа, по Лицу Сольки плывут девчачьи слезы. Ладошка пятидесяти пятиминутного мальчишки касается щеки девочки. Тоненькие струйки смешиваются с копотью. Далее серые ручейки тянутся до ворота ночной рубашки.
— У девчонки Сольки
Слезки пишут нольки, — разрушает грустную сцену паренек. Чего печалишься? Давай, продолжай.
— А у ГулаВетра
Потерялись гетры.
На затылке шляпа
В марте пахнет мятой. — Через слезы шепчет девочка.
Мальчик не отстает в стихах и продолжает с волнением в голосе:
— В марте зреет вишня.
Март — не третий лишний.
— Я признаюсь Сольке.
Повзрослею только.
Солька только на секунду закрывает глаза, вытирая рукавом щеку от слез. В эту же секунду ГулВетра исчезает.
2.
Каждый март и не только март Солька прислушивается к звукам, идущим из трубы. Ей пятнадцать лет. С самого утра одним мартовским днем сердце девушки поет звуками чайника: «Фью, фью, фью!» Еще далеко до ночи, даже вечер не сгустил, а вместо звуков в трубе гремят карнизы: «Тадах, тадах, тадах!»
Солька распахивает окошко. Перед ней, рядом с кустами вишни стоит юноша. В руках молодого человека горсть вишни. Пауза длится не долго.
— Март — не третий лишний.
Хочешь спелой вишни? — голос парня совсем не изменился.
Девчачьи стихи слетают легко:
— Солька ждет признаний.
Не вернулись сани. — Твоя очередь.
— Я люблю! — два слова.
Вторит ветер снова. Вторит ветер снова.