– Жили бы, как в Америке, если бы не коммунисты… – орали граждане друг другу, досадуя, что угораздило родиться в Стране Советов, а не где-нибудь, в Филадельфии.
Впрочем, на этом поиск виноватых не закончился. Иные шли дальше. Всё чаще стали раздаваться голоса тех, кто обвинял в своих бедах «великодержавный русский шовинизм».
Осенью 1990 года, спасаясь от погромов, Гуляевы бежали из республики. За день до начала «акции», их успел предупредить сосед по лестничной площадке:
– Паша, завтра в городе начнутся беспорядки. Собирайте вещи и вылетайте в Россию. Чем скорей, тем лучше.
– Куда нам бежать, Василич? Кто нас ждёт? – возразил Гуляев. – Ладно бы, детей не было. Собрались с женой – да рванули куда глаза глядят, ежели тут невмоготу. Но ведь дети…Где жить прикажешь? В общаге? Здесь у нас своя трехкомнатная квартира с обстановкой. У меня – работа, у детей – школа.
– Старик, мы тыщу лет знаем друг друга… Скажи, я похож на идиота? – завёлся Василич. – У меня нет своей семьи. Бабы были разные, а семью, дурак, так и не создал. Сейчас пятый десяток разменял, болтаюсь один по свету, никому не нужный. Мне терять нечего. А у тебя – три сына, три! Бросай всё, спасай детей! Добро наживешь еще. Ты – молодой, сильный. Руки есть, башка на месте. Бегите!
Сосед работал журналистом в местной газете, и знал обстановку из первых рук. Целый час он убеждал Гуляевых покинуть республику. Но Катька – жена Павла – упорно не хотела срываться с обжитого места:
– Полоумные мы что ли? Куда бежать? В леса, болота? Тут у нас вон какие хоромы.
– Да поймите вы – это вопрос жизни и смерти! Не хотел пугать вас, ребята. Но раз уж по-другому никак. В общем, слушайте…
Василич стал рассказывать шокирующие подробности недавнего погрома, который произошел в соседнем районе. Он сам выезжал на место в качестве корреспондента, и видел много такого, что было запрещено разглашать широкой общественности. Но сейчас эти факты стали теми железобетонными доводами, которые сломили упрямую Катьку.
– Поймите, вас по любому отсюда выживут. И никакая милиция не поможет – подытожил сосед. – Я сам ни сегодня-завтра, вылетаю на Урал. Там у меня брательник, и другой родни навалом.
Гуляевы бросились лихорадочно собирать чемоданы, боясь опоздать на ближайший рейс в Москву.
– Берем только самое необходимое! Что сможем унести в четырех руках – командовал Павел, стараясь не терять самообладания, будто речь шла о давно задуманном переезде. – Никаких вазочек, тарелочек. Приедем на новое место – будем обживаться заново. Ты зимнюю одежду главное положи.
– Куда же мы поедем-то? – вопрошала жена, трясущимися руками укладывая в чемодан мальчишеские рубашки. – Мои все в Прибалтике, там тоже сейчас волнения начались. А твои…
– Мои…на дне морском – сказал Павел, родители которого погибли в 1986 году в Цемесской бухте, при столкновении пассажирского парохода «Адмирал Нахимов» и балкера «Пётр Васёв». – Ладно, чего вспоминать. В общем, решение такое. Едем к моей двоюродной сестре, в Волговятск. Других вариантов нет.
Чтобы не испугать детей спешными сборами, Катька придумала красивую историю.
– Мы сегодня улетаем в Москву! Папе медаль будут вручать во Дворце Съездов! Ночью пришла телеграмма. Надо торопиться, иначе не успеем.
– Ура в Москву! – обрадовались пацаны. – А мы пойдём на Красную площадь?
– Пойдём, пойдем… – убеждала Катька, одевая младшему Никитке гамаши задом наперёд. Её руки сильно дрожали, и Павлу пришлось броситься жене на помощь.
– А, ну давай, по-солдатски! – скомандовал он мальчишкам. – Кто быстрее оденется – тот командир!
…На борту «ТУ-154» семья Гуляевых летела над осколками рухнувшей советской страны – в новую жизнь. Страшно, когда судьба выдирает тебя из насиженного, обустроенного гнезда и швыряет в неизвестность. Еще вчера был свой дом, горячая ванна, мягкая кровать. По телевизору транслировали футбол, а на плите стоял свежий борщ. Эти маленькие каждодневные радости были привычны и незаметны. Казалось, так будет всегда – спокойно, размеренно, стабильно. Иной раз даже хандра заедала. Спроси тогда кто: «Ну, что Пашка Гуляев ты счастлив?», он бы пожал плечами: «Да всё как у всех. Обычно». А счастье? Оно – другое. Дом на берегу Черного моря, 5000 рублей на сберкнижке, «Волга» в гараже. И сейчас, в черном осеннем небе, на высоте 10 километров от земли, Павел с дикой тоской вспоминал эти обычные семейные вечера.