Вася, абсолютно голая, сидела на стуле посреди комнаты. Её ноги были неестественно задраны вверх, привязаны к груди и рукам, болтающимся по сторонам. Она была сложена в форме креветки, выставлена напоказ причинным местом, которое заросшей розовой щелью зияло на свету. Густые заросли на лобке и вокруг вагины напомнили о частых нападках Андрюши, о нашей совместной с Васей ночёвке, мохнатых притирочках. Так уж получилось, что бобровый ворс на лобке Васи стал первым ключевым местом на картине, которая медленно разворачивалась извращённой рукой на полях моей памяти.
Я перевёл глаза на Васино опухшее от слёз личико. Она устало плыла взглядом по комнате, улыбалась, словно одурманенная наркотой.
— Прости пожалуйста, — пролепетала она.
Её взгляд скользнул за мою спину. Только теперь со всей неотвратимостью я ощутил холодное дуло пистолета, упирающееся мне в затылок.
— Ну что, пиздёныш, допрыгался? — злорадно прошипел Никифоров.
— Нравится тебе Вася, а? Нравится? — продолжал он будоражить сам себя.
Голова моя пошла кругом, сердце запрыгало в груди. Я готов был рухнуть на колени и расплакаться на месте, молить о пощаде.
«Прошу вас, не лишайте меня жизни!» — стонал бы я.
Я готов был обещать всё, что угодно, лишь бы меня отпустили.
«Никифоров слетел с катушек!» — било в набат отрезвляющее убеждение в пока ещё не дырявой башке.
— Андрей Михайлович, — проблеял я. — Я зашёл, чтобы Василисе Николаевне водички дать попить. Посмотрите у себя на телефоне, пожалуйста, она мне звонила.
— Ишь ты, как запел, — ощетинился майор. — Водички он зашёл попить. Знаю я, какой ты водичкой её поить собрался.
— Между нами ничего не было, уверяю вас. Вася, ну скажи ты ему! — взмолился я.
— Андрюша, ты же обещал никого наказывать, — Вася, хоть и зарёванная, улыбалась ласковым нежным взглядом.
— А я — что? — выпучил глаза Никифоров. — Я — ничего, я только посмотреть. Мне ж интересно, как мою жену трахают. Это ж такое зрелище, невозможно пропустить. Ты не возражаешь? — он сильнее тыкнул меня дулом пистолета.
— Андрей Михайлович, мы не занимались с Васей сексом, пожалуйста отпустите меня, — я вывернул шею, взглядом начал молить о помиловании.
— Что ты всё пиздишь! — взорвался Никифоров. — Не занимался он сексом, а где она ночевала прошлой ночью, а? Она мне всё рассказала про тебя, какой ты у нас резвый в постели. А сперма в презервативе тоже скажешь не твоя?
— Это белок от перепелиного яйца, Вася, ну скажи ты ему! — я сползал с катушек, упираясь в неотвратимую стену неопровержимых доказательств.
— Димочка, лучше не сопротивляйся ему, поверь, так будет лучше, — фанатично пролепетала Вася.
Она впала в раж поклонения, слепо следовала подсказкам Великого Инквизитора Изверга Андрюши.
— Белок, значит, ах ты гнида! — майор схватил меня клешнёй за локоть и потащил к Васе. — Сейчас мы сравним этот белок с перепелиным. Может, ты у нас перепел, а?
«Перепел прилетел», — скажет мама, выслушав невероятную историю.
«Перепёлку перепел», — поддакнет отец.
И только братец мой, бестолочь, зальётся наседкой:
«Ко-ко-ко!»
— Стой смирно, если хочешь жить, — хрипел майор, тыкая дулом под лопатку. — А ты, мразь, соси. Ты ведь за этим его сюда позвала?
Я закрыл глаза, нервно сглотнул. Мышцы на животе задрожали в такт с коленными чашечками, которые отбивали чечётку весь вечер, начиная со злосчастного звонка.
«Чуяло моё сердце, что это ловушка!» — раскаивался я, поглядывая вниз.
Васины руки болтались свободно, и она принялась расстёгивать ремень на моих джинсах. Соскочила пуговка, скользнула ширинка, трусы мои слетели к ногам так же прозаично.
— Что вы делаете? — пролепетал я. — Вы понимаете, что это насилие над человеком?
— Ты вломился в мой дом, чтобы изнасиловать мою жену, и ты ещё рассказываешь мне про насилие? — Никифоров ухмылялся, придерживая меня за шею клешнёй, другой рукой он тыкал пистолет мне в рёбра.
Вася вывернула шею, потянулась губами к вялому члену, который и не собирался вставать. Хозяину колбаски, то есть мне, было не до возбуждения сексуального.
«Как бы ноги унести!» — просил я судьбу дать мне ещё один шанс проявить себя в качестве неотзывчивого соседа.
Никифоров толкнул меня кулаком в спину, и я чуть не повалился на Васю. Она полностью заглотила мой член в рот и задвигалась навстречу, прижимаясь носиком к зарослям на лобке.
— Ишь какой хуй отрастил, — комментировал Никифоров моё неминуемое возбуждение.
Мой член вытягивался, задирался на семнадцать сантиметров. Головка полностью вылезла, кожа опустилась по стволу. Свободной рукой Вася гоняла кожу по стволу, сжимая член у основания.