Разговор предстоял непростой. Глаза мои невольно опустились, отправились гулять по асфальту.
— Да, слышно, — тихо подтвердил я.
— Мы вам очень мешаем, да? — она была добра и сдержанна.
Я вдруг осознал, каких усилий ей это стоит, оставаться на людях спокойной, носить маску безразличия, общаться с соседями, словно ничего не случилось, когда её насилуют жёстко и беспощадно каждый вечер.
— Нет, не очень, — не уверенно ответил я. — Почему вы терпите? — мой строгий пытливый взгляд встретился с Васиными карими глазками.
Она страдала, хоть и улыбалась ничего не значащей улыбкой.
— А вы бы как поступили на моём месте? — так же тихо, почти не шевеля губами, произнесла она.
— Можно ведь и развестись, уехать куда-нибудь.
— Мне некуда ехать.
— Всегда есть варианты, — аккуратно возразил я.
Мы медленно шли к подъезду.
— Какие у меня варианты? — она горько усмехнулась. — Детей у меня нет и никогда не будет. Кому я нужна такая, кроме Андрюши?
Я молча перемалывал новые обстоятельства.
— Извините, что втянула вас в это, — опомнилась Вася. — Вы вечером не обращайте внимания, пожалуйста. Я привыкла, а вам, наверное, ужасно неприятно. Вы не волнуйтесь. Больно он мне не делает, только кричит.
— Всё равно, нельзя так обращаться с женщинами. И вообще, с любым человеком нельзя.
— Вот видите, вы всё неправильно поняли! — усмехнулась Вася. — Просто у Андрея сейчас тяжёлый период на работе, начальство достало. А я весь день дома сижу. От него первая жена ушла, и он меня ревнует ко всем.
Я хотел было заикнуться про работу, которой Андрей попрекает Васю каждый вечер, но удержался.
— Это ненормально, — вместо этого заметил я, имея ввиду ревность.
— Да знаю я. Я сама его постоянно прошу сходить вместе к психологу, а он не верит, думает, что я всё придумала, чтобы изменять ему.
— М-да… — я почесал репу, неловко улыбаясь, как школьник, застукавший училку с физруком. Чужие неурядицы, тем более выставленные на продажу с пометкой «безвыходняк», всегда умиляли меня обилием надуманных тупиков.
В этот момент мы подошли к подъезду. И только мы собрались пройти к лифтам, как вдруг навстречу нам со стороны лестницы, как чёрт из табакерки, выскочил при полном параде небезызвестный майор милиции Андрей Никифоров. Лицо его, перекошенное от ярости, заставило меня усомниться в реальности происходящего.
— Иди домой, сука! — захрипел он на Васю, хватая её за локоть и пихая к лифтам. — А ты, пиздёныш, сейчас кровью умоешься.
— Не трогай его, Андрей, прошу тебя! — забилась в истерике Вася. — Он ничего не сделал!
— Пошла домой, мразь! — гаркнул он на неё, и она поплелась к лифту.
Я оставался предельно спокоен, зарево краски медленно поднималось к ушам. Предвидя неприятности, я решил принять безразличный вид.
— О чём ты с ней сейчас говорил? — набросился на меня рогоносец, когда железные двери лифта звякнули. Он сверлил меня испепеляющим взглядом, лицо его медленно принимало подобающий блюстителю правопорядка суровый вид.
— О шуме по вечерам.
— Это не твоё дело, щенок! — тут же взбеленился майор. — Какое ты вообще имел право подойти к моей жене, а? — он вдруг схватил меня за лацканы пальто, забрызгал слюной в нос и губы.
— Мы случайно встретились, — пролепетал я. Он был на полголовы выше и в два раза шире в плечах — шкаф, не говоря уже о звериной силище в волосатых руках.
— Случайно? — едко повторил он, щурясь. — Встретились, значит, случайно два незнакомых человека и разговорились. Что ты мне пиздишь тут, а, рожа пиздючая! — он почти приподнял меня над землёй.
— Мы ещё раньше познакомились. Мы вместе в лифте поднимались, потом Вася к вам пошла, а я к себе… — я забился ножками, как балерун, пытаясь вырваться. Швы в пальто затрещали.
— Вася?! Вася?! Да какая она тебе, нахуй, Вася! — Никифоров затрясся сам, затряс меня как мешок с говном. — Василиса, блядь, Николаевна, понял, чмо ты! Уёбыш! Пиздуй теперь к себе в квартиру и сиди там, пидрило. И если я тебя ещё раз с ней рядом увижу, я тебя урою, урод ты. Я из тебя фарш сделаю, ты у меня кровью сцать будешь, пацан. Ты пожалеешь, что на свет родился, мразь!
Я убегал к лифтам. Благо, один из них стоял внизу, и мне не пришлось долго ждать.
5
Попав под раздачу, я долго не мог прийти в себя.
«Урод! Ненавижу!» — скрипел я зубами, умываясь холодной водой. Из зеркала на меня смотрел до чёртиков напуганный молодой человек, овечка по сравнению с тем быком, который за пять минут до этого унизил и растоптал моё достоинство, моё нелепое и всеобъемлющее представление о добропорядочности.
Я вернулся в комнату как раз к началу второго акта.