Облаченный в торжественную одежду, прикрытую на груди панцирем, с пернатым на главе шлемом и препоясанный серебряной цепью, на которой висела сабля булатная, Ермак вступил во град Кучумов на белом коне, коего пламенные глаза, дымящиеся ноздри и пена, покрывающая стальные удила, оказывали, что он горд своим всадником.
В одну приятную весеннюю ночь Ермак вышел из града. Воздух был чист, небо ясно, повсюду царствовала глубокая тишина. Ермак увидел человека, сидящего на отломке скалы. Глава его склонена была на руку, которая опиралась на гранит; томные, печальные звуки – отголоски души – вырывались из груди его...
Ермак, привлеченный красотой окрестной рощи, вступил во внутренность ее и безмолвно наслаждался великолепным зрелищем природы: легкий ветерок помахивал зелеными листьями древес, кристальные ручьи струились по разноцветным [189/190] камушкам. Ермак достиг прекрасного луга и увидел под сенью одного дерева Героиню, разметавшуюся на траве и спящую глубоким сном. На величественном челе ее играл алый румянец, на малиновых устах покоилась кроткая улыбка, снежная грудь ее воздымалась от вздохов... Пораженный удивлением, Ермак приблизился к ней, долго рассматривал прелестные ее черты и не понимал, отчего душа его находилась в волнении, отчего кровь в нем стремилась быстрее?
– Любезная незнакомка! – с исступлением сказал Ермак. – Если ты надеешься со мной быть благополучною, прими мое сердце.
Лицо Колханты покрылось румянцем и, проснувшись, она тихо ответствовала:
– Друг мой, страсти сжигают меня! – И она бросилась в его объятья и сокрыла пламенные щеки свои на лице его.
Соперник же Азим напрягает лук и пускает пернатую стрелу, которая летит, свистит и углубляется в сердце красавицы. Подобно нежному цветку, сраженному пагубным, зноем, упадает Колханта, обращая в последний раз взоры свои к Ермаку, и испускает дыхание...
Шишков А. Ермак. Повесть. Москва. 1828 г.
...Твой меч остер, стрела метка.
Ты вносишь смерть и гибель в сечу,
Но сжалься, не ходи навстречу
Булатной сабле Ермака!
Он зол, страшна его рука,
Его душа неумолима.
Завет напрасный, дева Крыма.
Татарин смел: из юных рук
Он взял стрелу и звонкий лук;
Он обещал подруге сердца
Копье иль панцирь иноверца;
Он полетел грозою в бой.
Он с Ермаком изведал силы,
Вздрогнул под саблей роковой
И поздно вспомнил голос милый.
Но не один погиб Ахмат.
Он не один, краса Гюльнара,
Взгляни: курганов длинен ряд;
Они безмолвно говорят
О силе грозного удара.
...Несчастлив тот, кому любовь
Не улыбалась в жизни скучной!
Счастлив, кто спал среди цветов
С подругой жизни неразлучной, [190/191]
С младой посланницей богов.
Восторг любви, души порывы,
Ермак в забвенье вас узнал,
Когда один, нетерпеливый,
Теару к сердцу прижимал.
В глазах волшебницы невинной
Читал доверчивый покой;
Сгорая, трепетной рукой
Перебирал косою длинной,
Дыханье уст в себя впивал,
Желанья скрытого признанье
И груди полной колыханье
Кипящей грудью измерял.
...Ермак в цепях: подземный хлад
Тлетворной смертью в душу веет;
Железа тяжкие гремят,
Тоска на сердце тяготеет.
И мыслит он: «О краткий миг!
Куда исчез ты, призрак счастья?
Впервые радость я постиг
Под тучей грозного ненастья.
Исчезло все – мечты любви,
Младых надежд и шумной славы!
О сон! Повей, возобнови
Мои протекшие забавы».
...А ты, дружина Ермака,
Ты не услышишь глас знакомый;
Его бесстрашная рука
Перед тобой не бросит громы
В татарский стан, в толпы врагов,