Лю сделал так, как велела Инь-нян. К началу третьей стражи он незаметно для себя задремал. Вдруг что-то со страшным металлическим звоном ударило его по шее. Тут же изо рта его появилась Инь-нян.
— Больше бояться нечего, — сказала она Лю. — Эта женщина подобна прекрасному соколу. Если уж промахнется, то спешит прочь от своей жертвы, стыдясь промаха. Не успеет кончиться третья стража, как она будет за тысячи ли отсюда.
Они осмотрели нефрит и обнаружили в нем след от удара кинжалом глубиной в несколько фэней. С тех пор Лю стал с особым почтением относиться к Инь-нян.
В восьмом году «Юаньхэ» Лю предстояло отбыть ко двору для доклада. Инь-нян не пожелала сопровождать его.
— Отныне, — сказала она, — я отправляюсь на поиски мудрых отшельников. Вас же прошу не оставить своими заботами моего мужа.
Лю выполнил все, как обещал. Она скрылась куда-то, и он совсем потерял ее из виду. Когда Лю скончался, Инь-нян приехала на осле в столицу и горько рыдала у его гроба, затем вновь исчезла. В год «Кайчэн» сын его по имени Цзун был назначен правителем области Лянчжоу. Добравшись до земель Шу, он на постоялом дворе повстречал Инь-нян. Лицом она совсем не изменилась и, как прежде, путешествовала все на том же белом осле. Она очень обрадовалась их встрече.
— Вас, господин, ожидает большое несчастье, — поведала ему Инь-нян. — Вам не следует принимать эту должность.
Она достала шарик какого-то снадобья и заставила Цзуна его проглотить.
— Если хотите избегнуть беды, в будущем году непременно оставьте вашу должность и поспешите в Лоян. Мое средство будет хранить вас только один год, не дольше, помните это.
Цзун не очень поверил ее словам. Он предложил ей в подарок много шелков, пестрых и плотных, но Инь-нян ничего не взяла. Они выпили вдвоем вина и, попрощавшись, разъехались в разные стороны. Цзун не отказался от должности и через год скончался в Лянчжоу. С тех лор никто из людей больше не видел Инь-нян.
Хуанфу Мэй
Возмездие
В год «Гэнъинь» правления «Сяньтун»[244] случился в Лоши великий голод. Вздорожало зерно. Трупы простолюдинов валялись непогребенными в канавах и на межах полей. Ко времени выкормки шелкопряда листва на многих тутах была уже изглодана червем. Цзинь тутовых листьев вздорожал до одного хуаня.[245]
А у крестьянина Ван Гун-чжи из деревни к северу от постоялого двора «Ручей любви», что в уезде Синьань, листва на нескольких десятках тутов выросла на редкость густая и сочная.
Говорит как-то Гун-чжи жене:
— В такой недород, когда и самим-то есть нечего, что попусту надрываться, о шелкопрядах заботиться. Выкормим, а почем знать, в прибыли будем или убытке. Вот я и думаю: лучше продать тутовые листья по дорогой цене. Глядишь, выручим тысяч сто монет. Купим зерна на месяц, той порой и пшеница созреет. А не то и с голоду помереть не долго.
— И то верно, — согласилась жена.
Взял Гун-чжи заступ, вырыл яму, ссыпал личинки в кормушку, да и зарыл. На другой день, едва забрезжило, взвалил он на плечи корзины с листьями и зашагал в город. Там продал их, выручил три тысячи монет, купил кабанью ногу, лепешек и пошел домой. Дошел до ворот Хуайань. Видит стражник: мешок весь в крови. Сочится из него кровь на землю… Остановил он Гун-чжи и стал его строго допрашивать. Гун-чжи говорит:
— Продал я листья тута, купил лепешек и мяса, сложил все в мешок. Ничего другого в нем нет.
И просит стражника, чтобы он сам посмотрел. Развязал тот мешок, а в мешке рука человека, будто лишь сейчас отрублена. Сбежалась стража, Гун-чжи схватили и повели в караульню.
Начальник стражи велел доставить его в окружное управление Хэнани. Правителем округа был тогда Ван Гуй-чжи из Ланъе. Он повелел произвести дознание. На допросах установили, что Гун-чжи закопал личинки, продал листья, купил мяса и возвращался домой. Никого не убивал. Гун-чжи умолял проверить его слова. Правитель приказал чиновнику по судебным делам вместе с секретарем посетить деревню и осмотреть яму, куда были закопаны личинки шелкопряда.
Чиновники прибыли в деревню вместе с Гун-чжи и прежде всего собрали его ближайших соседей. Они подтвердили слова обвиняемого: да, они знают, что Гун-чжи закопал личинки, это верно, а иных провинностей за ним нет. Тогда в присутствии толпы крестьян и самого Гун-чжи разрыли яму. Нашли кормушку. В ней лежал труп человека, левая рука у него была отрублена. Достали руку из мешка, приложили к телу, в точности подходит. Вновь предстал Гун-чжи перед правителем округа, и тот сказал:
244
Стр. 311.