Гуляка и волшебник. Танские новеллы (VII-IX вв.)

— Ван Гун-чжи никого не убивал. Он лишь зарыл личинки шелкопряда. В этом его вина. По законам его можно бы и помиловать, и все же он не заслуживает снисхождения. Ведь из всех червеобразных, населяющих землю, лишь один шелкопряд священен.[246] В нем сокрыто начало нити, дающей шелк. Вот почему уничтожить его личинки столь же преступно, как убить человека. Виновного следует сурово покарать, дабы пресечь и в будущем подобные злодеяния.[247]

И повелел бить Гун-чжи до смерти на базарной площади. Потом послали осмотреть яму, где лежал труп человека, и не нашли его: он превратился в кучку полусгнивших личинок шелкопряда.

Юань Цзяо

Служанка наместника

[248]

Хун Сянь была служанкой лучжоуского наместника Сюэ Суна.[249] Прекрасная музыкантша, воспитанная на конфуцианских классических книгах и династийных историях, она выполняла многие поручения Сюэ Суна, и он называл ее своей правой рукой.

Как-то раз во время пира, на который наместник пригласил военных сановников, Хун Сянь сказала ему:

— Барабан из овечьей кожи гудит так печально! Неспроста это. Верно, у барабанщика какая-то беда.

— Ты права, — ответил Сюэ Сун, тоже тонко понимавший музыку. Он призвал к себе барабанщика и спросил его, что с ним случилось.

— Моя жена умерла вчера ночью, — ответил тот, — но я не решался просить у вас отпуска.[250]

Сюэ Сун отпустил барабанщика домой.

Миновали годы «Чжидэ», а мир в стране все не наступал.[251] Сюэ Суна послали оборонять Фуян, пожаловав ему вновь учрежденное звание «Поборника долга». А потом был восстановлен порядок в Шаньдуне.[252] Убитых и раненых было очень много, и Сюэ Суну пришлось заново собирать войско.

В это время был получен императорский указ, предписывавший Сюэ Суну выдать замуж свою дочь за сына Тянь Чэн-сы — военного наместника области Вэйбо, а сына женить на дочери Линху Чжана — военного наместника Хуачжоу: ведь если этих наместников свяжут узы родства, население будет жить в мире.

Лето выдалось на редкость знойное, Тянь Чэн-сы мучился от жары и постоянно твердил:

— Вот если бы меня назначили вместо Сюэ Суна наместником в Шаньдун! Там гораздо прохладнее, это продлило бы мне жизнь на многие годы.

Решив напасть на Сюэ Суна, Тянь Чэн-сы отобрал три тысячи молодцов, один к другому. Он щедро платил им, тщательно готовил их к походу и часто устраивал ночные смотры передовому отряду в триста человек.

Выбрав с помощью гадателей благоприятный день, Тянь Чэн-сы выступил в поход на Лучжоу.

Узнав об этом, Сюэ Сун пришел в большое смятение. Дни и ночи сидел он, разговаривая сам с собой, но не мог придумать, что делать.

Как-то ночью, когда ворота дома были уже заперты, Сюэ Сун, опершись на палку, стоял на ступени крыльца. С ним была одна Хун Сянь.

— Вот уж целый месяц, как вы лишились сна и покоя. Что вас тревожит? Уж не то ли, что замыслили наши соседи? — спросила Хун Сянь.

— Оставь, тебе не понять моих тревог, — ответил Сюэ Сун.

— Хоть я и низшее существо, — возразила Хун Синь, — но догадываюсь, что вас заботит.

Тогда Сюэ Сун рассказал ей все, а потом добавил:

— Я наследовал должность от моих предков, император постоянно осыпал меня милостями, и если я потерплю поражение, то в один день втопчу в грязь честь нашего имени, не запятнанного в течение сотен лет.

— Помочь вам совсем нетрудно! — воскликнула Хун Сянь. — Стоит ли из-за этого волноваться! Прошу вас, разрешите мне побывать в Вэйбо и самой посмотреть, как обстоят дела у ваших соседей: я узнаю, в чем их сила и в чем слабость. Если я отправлюсь туда этой ночью, в начале первой стражи, то уже в конце третьей вернусь обратно. Велите только приготовить коня, напишите Тянь Чэн-сы письмо и ждите меня.

— Я и не знал, что ты способна на такие чудеса! — удивился Сюэ Сун. — Как же я был слеп! Ну, а если ты потерпишь неудачу и еще, чего доброго, навлечешь на нас беду, что тогда?

— Я еще никогда не погубила ни одного доверенного мне дела, — успокоила его Хун Сянь.

Удалившись в свою комнату, она переоделась. Сделала себе новую прическу, украсила ее драгоценными шпильками, на которых был изображен феникс, облачилась в короткое лиловое вышитое платье и легкие туфельки. На грудь повесила кинжал с изображением дракона, а на лбу начертала имя духа Тайи.[253] Поклонившись своему хозяину, Хун Сянь исчезла.

246

Стр. 313. …лишь один шелкопряд священен… — Очевидно, намек на древнюю легенду о происхождении шелкопряда. Согласно этой легенде, в давние времена какой-то человек надолго отлучился из дома, оставив там лишь дочь да коня. Соскучившись по отцу, девочка в шутку сказала коню, что станет его женой, если он привезет домой отца. Конь тут же сорвался с привязи и ускакал. Увидев коня, отец подумал, что с дочерью что-то случилось, и поспешил домой. Дочь с тревогой рассказала отцу о своей клятве. Тогда он убил животное и, сняв с него шкуру, расстелил ее сушиться во дворе. Однажды девочка, играя с подругами во дворе, пнула ногой шкуру, сказав: «Ах ты, скотина, все еще думаешь, что я стану твоей женой?» Не успела она выговорить эти слова, как шкура обернулась вокруг нее и умчала в степь. Долго искал отец свою дочь и наконец среди ветвей увидел большого червя с лошадиной головой, завернутого в конскую шкуру. Червь выплевывал тонкую шелковую нить. Люди назвали его шелкопрядом.

247

…дабы пресечь и в будущем подобные злодеяния. — Объяснение столь суровому приговору, вынесенному герою, следует искать не только в религиозных воззрениях эпохи, в частности в буддизме, но и в так называемом «шелковом кризисе», из которого Танская империя не могла окончательно выйти. Поэтому поступок Ван Гун-чжи рассматривался как государственное преступление, и понесенное им суровое наказание выглядело оправданно в глазах танских читателей.

248

Служанка наместника («Хун Сянь»). Перевод О. Фишман

249

Стр. 314. …лучжоуского наместника Сюэ Суна. — За заслуги в подавлении мятежа Ши Чао-и (762–763) Сюэ Суну был пожалован пост инспектора в Судебной палате Государственного Ведомства и пост военного наместника областей Лу, Сян, Син, Мин, Бэй, Цы и Вэй (южная часть нынешней провинции Хэбэй и западная часть Хэнани).

250

…но я не решался просить у вас отпуска… — Чиновникам, находившимся на государственной службе, по случаю смерти близких родственников полагался отпуск соответственно степени родства на тридцать, двадцать, пятнадцать или семь дней, в случае смерти дальних родственников — на пять, три или один день.

251

Миновали годы «Чжидэ»… — «Чжидэ» (с 7-й луны 756 г. по 2-ю луну 758 г.) — девиз первых годов правления императора Су-цзуна, на которые приходится мятеж Ань Лу-шаня, повлекший за собой другие.

…а мир в стране все не наступал. — Имеются в виду мятежи Ань Цян-сюя, сына Ань Лу-шаня, а также Ши Сы-мина и Ши Чао-и, длившиеся с 758 по 763 год.

252

Стр. 315. А потом был восстановлен порядок в Шаньдуне. — Имеется в виду территория двух танских провинций — Хэбэй и Хэнань.

253

Стр. 316. …а на лбу начертала имя духа Тайи… — Тайи — божество северной Полярной звезды, а впоследствии — Северного полюса. Ему приносили жертвы перед началом военных кампаний с молением о ниспослании победы.