Часть восьмая
ЭГОИСТ
— Опустевший мир, опустевший бар, опустевший я. — Томно прохрипел себе под нос подвыпивший человек, вальяжно раскинув руки с засученными рукавами вдоль кромки мягкого кресла, на котором он полулежал.
Ноги, облачённые в стильные, но довольно грязные штаны, бесконтрольно тряслись на пятке, не чувствуя ни капли алкоголя в организме носителя, что, однако, выдавало обеспокоенность и какую-то неясную тревогу перед неизвестным. Уставшее лицо, похожее больше на лицевую пластину одного из многих сычей, гуляющих где-то наверху, нежели на человеческое, было закрыто бледными, чуть золотистыми и безвольно свисающими локонами отросших после комы волос. Парень так и не удосужился их ни подстричь, ни хотя бы уделить им малую толику времени, завязав в банальный хвост, поэтому в данный момент они представляли собой прямой синоним к слову «неряшество».
Перед ним на круглом столе расположились в неравномерном ряду три пузатые бутылки из-под красного полусладкого вина, сорт которого определить было невозможно из-за заранее содранной при доставке контрабандой этикетки. Они с грустью смотрели на него, давая в полной мере осознать свою ничтожность раз Марк решил прибегнуть к такому заурядному, но всё-таки отвратительному методу успокоения шалящих без роздыху нервишек.
Вдруг одна из них перед замутнённым сознанием начала по-человечьи так приговаривать:
— Ты и дальше будешь тут сидеть, слабак? — сказала первая бутылка с правого конца.
— Можешь догнать его и снова попробовать бесцельно поболтать, правда, это чуточку бессмысленно, но главное, что есть сама такая возможность. — Вклинилась бутыль с другого конца.
— Отстаньте! — закрыв вспотевшими ладонями уши, будто это поможет спрятаться от проецируемого из собственной головы голосов, крикнул он, смотря вниз, на трясущиеся ноги.
— Дорогой, а как же там Эмми? Ты обещал, что сразу к ней придёшь. — Укоризненно ответила средняя, смотрящая прямо в душу через узкое горлышко, бутылка.
— Она… ждёт меня. — Тихо произнёс выпивоха.
— Возможно. — Произнесла одна из стекляшек. — Беги к ней, а то уже окончательно долбанулся: с посудой вслух говоришь.
Звонкий, радостный стук об стену напротив, куда полетела последняя бутылка, заполонил собой всё доступное пространство и Марк, в полузабытье, неравномерным шагом направился к выходу из штаб-квартиры.
Шаг, второй, третий, все они давались с тяжким, почти непосильным трудом, но хотя бы были физически выполнимы. По крайней мере до той поры, пока он, проходя сквозь дверной проём, ведущий на затхлую улицу, не наткнулся на что-то окостеневшее своей оттопыренной для следующего шага ногой. Это нечто было похоже на тугой завязанный башмак, привязанный белыми шнурками к чужой, инородной конечности. После этого непредсказуемого столкновения Марк не мог больше контролировать даже своё собственное передвижение. Он начал плавно так, словно в замедленной съёмке, падать вперёд пока больно не ударился таким громоздким сейчас черепом о бледно-красную с типичными узорами плитку на входе в здание. Всякий возможный свет быстро заполнился безграничной тьмой, что ясно сигнализировало о потере чувствительности и сознания как такового.
— Пора. — Коротко бросил Рэй, не своевольно растворив это слово в пучине бушующего здесь ветра, способного сорвать неосторожного подростка, забредшего на эту высотку, вниз, навстречу горячему асфальту.
Он медленно, отмеряя каждый свой шаг, пошёл к самому краю, где открывается широкий обзор для жадных глаз. Подойдя прямо к обрыву, Рэй достал из кармана компактный бинокль, устроился поудобнее перед началом сия представления, и поднёс его к зрачкам, начиная смотр. Разве что только ничем съестным не запасся — не подумал. В прочем и без этого уместного дополнения последующая картина в полной мере заставила бы его получить весь спектр положительных и не очень эмоций.
Пока, как ни странно, всё было спокойно: гражданские вперемешку с роботами буднично гуляли по проспектам, виднелись в окнах домов и это, как минимум, не предвещало ничего экстраординарного. Но ни прошло и пяти минут с начала установленного Рэем наблюдения, как люди, будто их и не было, попрятались кто-куда в, приносящем страх, ожидании. И, между прочим, не зря. Бинокль сместился чуть правее, буквально на несколько сантиметров от самого оживлённого авеню, в сторону здания совета, где не было ни гражданских, ни полицейских, но были те самые, только прибывшие с фронта, усталые военные. Подразделения после подписания перемирия спешно пребывали в столицу и перегруппировывались, ожидая следующих приказов от вышестоящего командования.