Марк внимательно выслушал её осторожные попытки намекнуть на то, что так или иначе, но это всё могло зародится и развиваться, словно эмбрион, уже подавно, а он просто не замечал или, вероятно, не хотел этого замечать.
— Я так устал. — Тихо пожаловался Марк и грустно сполз головой на колени к Аманде, смотря куда-то сквозь открытое, для проветривания, окно. — Мне нужно подумать. — Стало последней сказанной им фразой, пока он проваливался в сон.
— Отдохни, поговорим об этом завтра. — Аманда, по-доброму улыбнувшись, осторожно потрепала его по голове и сама, не решаясь лишний раз тревожить, опёрлась головой о холодную стену и предалась ожидающим её грёзам.
Часть девятая
ВЕТВЬ, УХОДЯЩАЯ В БЕСКОНЕЧНОСТЬ
Вы когда-нибудь задумывались о важности воспоминаний, накапливающихся, как берёзовый сок в пластиковой бутылке, привязанной к высокому стволу, на протяжении всей жизни любого представителя человеческой расы?
Ведь если задуматься, то они сопровождают нас всегда и повсюду: то радуют в печальные моменты и воскрешают, заново давая стимул жить, то наоборот заставляют почувствовать ту светлую грусть, граничащую с ностальгией. Не на пустом месте говорят, что к старости, да и, в прочем, при любом возрасте, эти крупицы утерянных пазлов нашей прошлой жизни являются если не главной, то одной из наиважнейших ценностей. Кроме того, время стирает из перегруженной памяти всегда в первую очередь неприятные и, возможно, ужасные эпизоды, оставляя только то, что радует и согревает теплом замёрзшее сердце.
По велению чего-то, Марк, пребывая в быстрой фазе затянувшегося сна, вспомнил то единственное, что и его заставляло жить, если уж не ради себя, то ради неё.
«Я хотела бы тебе помогать. — Говорит, наклонившись над ним, образ девушки, которая смогла стать для него если не всем, то тем идеалом, тем человеком, одновременно чуждым, но и таким близким. — Отдохни, тебе просто надо отдохнуть. — Продолжает она тем же нежным, убаюкивающим голосом, но вдруг без каких-либо заметных предпосылок начинает горько плакать и эти слёзы, словно едкая кислота, падая на его блаженное лицо, начинают плавить мягкую кожу. Растекаясь от прямого лба через век правого глаза, эти капельки доходят до скулы, не переставая при этом адски жечь. Однако в момент наивысшей физической боли они, забирая с собой всю картинку, исчезают, словно ничего и не было. Остаётся только это неприятное ощущение чего-то липкого, стекающего по лицу, чего-то подозрительно горячего, как разогретый утром чай».
Свет, вырванный будто бы из другой реальности, в одночасье упал ему на глаз, ощущающий странное увлажнение поверх тонкого веко. Нечто медленно сползает с кожи и капает вниз на мягкую кровать. Это незаурядное ощущение заставляет его наконец прийти в себя после опустошающего, безнадёжного сна. Или не сна?
Марк замедленно открывает левый глаз, но почему-то не в силах полностью открыть другой. Он ощупывает его и понимает, что глазное яблоко не может окончательно открыться миру из-за чего-то засохшего, чего-то мешающего. Он вытирает эту субстанцию кистью, понимая, что это немного запёкшаяся алая кровь. Марк сумбурно ощупывает то место, на которое пришёлся удар, когда в пьяном угаре он споткнулся и приложился головой о каменно-керамическую плитку, но рана успела зажить и не подаёт никаких признаков возобновившегося кровотечения. Парень с трудом открывает и второй глаз, после чего застывает, неотвратимо глядя в сторону потолка.
Там, практически вплотную к нему свисает знакомое лицо беловолосой девушки, о которой, кажется, он только что видел сон. Но с ней что-то не так. Её зелёные, как и у самого Марка, глаза, истлевают, смотря сквозь него, сквозь кровать, через саму многоэтажку и, как будто, вообще через весь верхний ярус. Этот взгляд, холодный, точный и бездушный замер в одной точке и не реагирует ни на проснувшегося парня, ни на что в этом мире.
Марк, не отрывая жадных, напуганных глаз, протягивает руки к этому лицу и ощупывает его, но оно совершенно не реагирует, словно голова детской куклы. Он поднимается с её колен и старается, пытается привести Аманду в чувство, но у него ничего не выходит. Слёзы сами собой выступают, как по велению какого-то заложенного издавна механизма, давая волю нахлынувшим эмоциям.
— Эй… Очнись… Эмми… — Прерывисто говорит Марк, задыхаясь от жгучих слёз, до последнего надеясь на то, что это всего лишь очередной кошмар. Он бегло ощупывает себя самого, щипая побольнее и приходит к выводу, что это самая настоящая реальность. А Аманда тем временем так ни на что и не реагирует. Марк, уже задыхаясь, нащупывает на шее девушки продолговатый, уходящий за согнутую спину, надрез, из которого не переставая исходит красная кровь, размеренно попадая на те колени, где только что лежал Марк.