И здесь, в этот донельзя трагичный момент, полное осознание простой истины доходит до него — она мертва. Жестоко убита кем-то. Теперь той, что вдохновляла его, вселяла в него жизнь, желание жить и следовать своим идеалам, больше нет, словно никогда и не было в его жизни. В такие моменты как никогда понимаешь всю значимость увядших во времени воспоминаний.
Пелена безмолвия и звонкого беззвучия вмиг прервалась, как только Марк смог найти в себе последние крупицы прежних сил, позволивших ему вытереть выступившие слёзы. Он услышал как в соседней комнате, на кухне, кто-то методично что-то отмывает, при этом напевая себе под нос дрянную мелодию.
Здесь, наверно единственный раз в своей неоднородной жизни, Марк ощутил неподдельную, подлинную ярость. Желание убивать, уничтожать, разрушать — делать всё то, что противоречит его личности как таковой, всё нарастало. Он, пацифист по своей природе, сейчас готов был изничтожить всё живое в ближайшем километре от него. Сейчас никто не был в силах сдержать его, ведь своя погибель не так страшна, как смерть близкого тебе человека. И он был готов на всё, чтобы найти и жестоко истерзать убийцу своими собственными руками.
Он кидается, словно голодный волк, на источник этого плеска. Его поблекшее сознание только успевает увидеть человека в форме наёмника Синдиката, в котором когда-то работала Аманда, отточенными движениями отмывающего продолговатое лезвие от знакомой ему крови.
Марк бросается на него, валит на пол и, не замечая никакого сопротивления, принимается со всей своей, пришедшей в одно мгновенье, волчьей силы, наносить один за другим удары по голове в тёмной маске. Это продолжается до тех пор, пока он наконец полностью не выдыхается, падая рядом с только что убитым, а голова убийцы не превращается в кровавое месиво, из которого невозможно точно определить никакой из органов чувств, находящихся когда-то на этом изуродованном лице.
Ярость через минуту утихает вместе с желанием дальше существовать и Марк, не замечая ни одного пореза, нанесённого поверженным во время схватки, громко распахивает входную дверь и идёт туда, где, возможно, сможет получить хоть какие-то ответы, а может и банальное утешение. К Рэю.
— Сэр, мы перекрыли все входы и выходы из здания. Ждём ваших указаний. — Обыденно, будто говорит не про захват целого города, посредством свержения власти, доложил Пирс.
— Всё по плану. — Подтвердил Рэй, лёгким жестом зачесав назад рыжие волосы и поправив накренившийся бронежилет с недоверчивым углублением в области груди, куда недавно прилетела пуля.
Подобие госпиталя, на скорую руку образованного почти сразу после первых потерь, представляло собой несколько комнат в ближайшей многоэтажке от городского совета. Внутри лишь бегали, стараясь помогать раненным товарищам, несколько человек с подвязанными на плечах белыми повязками с красными перекрестьями по центру, обозначавшими их как медиков. Самих же пострадавших приносили неравнодушные из стана протестующих и оставляли прямо на полу, заранее подстелив под них любую ткань, что могла попасться под руку.
Рэй по воле неудачного покушения и сам оказался здесь, но он, как человек строго предусмотрительный, предвидел подобный исход событий и перед выходом на всеобщее обозрение одел на себя спасительный жилет.
— Прикажи всем подготовиться к последней фазе штурма. — Вымолвил рыжий и, безразлично посмотрев по сторонам, наблюдая за раненными, почти маршевой походкой вышел вслед за Пирсом.
Там, у подхода к величественному зданию, белые стены которого во многих местах были окроплены кровью после прорыва последнего рубежа обороны, его уже встречали как триумфатора и победителя, одаривая разными приветствиями и чересчур низкими поклонами.
Один из толпы даже вернул ему пальто, которое вожак сразу же одел, даже не удосужившись выразить хоть малейшую благодарность. Рэй, взобравшись по ступеням к самому входу, встал на обозрение толпы, взяв у кого из рук утерянный им самим рупор, и, молча одарив всех своим личным молчаливым трепетом, начал:
— Сегодня мы покончим с тиранией! — коротко заявил он, услышав в ответ многоликое восхищение в виде хлопков в ладоши, выкриков и прочих шумных способов выразить поддержку. — Мне нужно несколько добровольцев, которые готовы пойти со мной первыми. Кто готов, прошу, поднимите руки. — Набирая себе отряд, он и не ожидал, что на его просьбу откликнется столько людей. Половина, если не больше, начало тянуть свои вытянутые конечности в голубое небо, изъявляя своё желание стать одними из его самых смелых «псов».