Любовь и ненависть — это человеческие феномены, потому что они интенциональны и потому что у человека есть основания, чтобы их испытывать. Речь идет об основании, вследствие которого он любит или ненавидит, а не о (психологической или биологической) причине, из-за которой возникает агрессивность или сексуальность без его ведома и участия. Биологическую причину демонстрируют нам эксперименты В. Р. Гесса, во время которых он вызывал агрессию у кошек, проводя электрический ток через подкорковые центры их головного мозга.
Мы были бы несправедливы по отношению к борцам антинацистского сопротивления, если бы считали их лишь жертвами «импульсов агрессии», которые случайным образом были направлены на Адольфа Гитлера. Ведь, по существу, они боролись даже не с самим Гитлером, а с национал-социализмом, со всей системой. Они выступали не против определенного человека, а против конкретной идеи. И по большому счету, только благодаря такой идейности, только в тот момент, когда мы признаем себя готовыми не только жить какой-то идеей, но и умереть ради нее, мы действительно становимся людьми.
Если, исследуя проблему мира на земле, мы не отойдем от понимания феномена агрессии в субчеловеческом смысле и не займемся анализом феномена ненависти, все наши старания будут бесплодными. Человек не перестанет ненавидеть, если ему внушать, что им управляют механизмы и импульсы. Такой фатализм не учитывает факт, что при любой агрессии решающую роль играют не бессознательные механизмы и импульсы во мне, но то, что ненавижу именно я. Биологического оправдания агрессии не существует, есть лишь ответственность за нее.
Принято считать, что агрессию можно направить в определенное русло или сублимировать. Но специалисты по этологии из числа учеников Конрада Лоренца доказали, что безобидное вымещение агрессии на определенных объектах, например при просмотре телевизора, в действительности лишь провоцируют агрессию и закрепляют ее как рефлекс.
Более того, социолог Каролин Вуд Шериф опровергла бытующее мнение, что спортивные соревнования способны заменить кровопролитные войны. Она наблюдала за тремя группами подростков в летнем лагере и пришла к выводу, что спортивные состязания, наоборот, усилили их агрессию. Примечательно то, что за все время пребывания в лагере ребята лишь один раз перестали вести себя агрессивно по отношению друг к другу — в тот момент, когда сообща толкали увязшую в грязи телегу с провизией. Отдавшись этой задаче, подростки буквально позабыли о своей агрессии.
В этом я вижу более плодотворный подход к исследованию проблемы сохранения мира, нежели в бесконечном пережевывании концепции врожденной агрессивности, с помощью которой человека пытаются убедить, что война и насилие — это его судьба.
Я уже затрагивал эту тему в одной своей работе[11], сейчас я лишь процитирую всемирно известного специалиста в этой области, психолога Роберта Джея Лифтона, автора книги History and Human Survival («История и выживание человека»): «Люди склонны к убийствам именно тогда, когда их жизнь лишена смысла». И действительно, импульсы агрессии чаще вспыхивают там, где царит экзистенциальный вакуум.
Все то, что мы сказали о преступности, можно применить и к сексуальной сфере. Сексуальное либидо буйствует только в экзистенциальном вакууме. Увеличение экзистенциального вакуума ведет к сексуально-невротическим реакциям. То, что мы говорили о счастье как об эффекте, справедливо и в отношении сексуального удовольствия. Чем больше человек стремится к получению сексуального удовольствия, тем дальше оно от него устремляется. На основании своего многолетнего клинического опыта осмелюсь утверждать, что большинство случаев расстройств потенции и аноргазмии сводятся именно к этой характерной реакции, то есть сексуальность страдает в той мере, в которой человек хочет охватить ее своим вниманием. Чем больше он отвлекается от партнера и концентрируется на сексуальном акте, тем больше он его блокирует. Мы наблюдаем это во всех случаях с пациентами, которым важнее всего показать свою мужскую силу, способность к полноценному оргазму или отсутствие фригидности. Как мы видим, человек пытается ухватить то, что обычно является и должно оставаться эффектом. Не понимая этого, человек сам все портит.
Случаев сексуальных расстройств может становиться все больше, поскольку злоупотребление сексуальностью процветает именно в экзистенциальном вакууме. Сегодня мы имеем дело с сексуальной инфляцией, которая, подобно инфляции денежной, идет рука об руку с обесцениванием. Сексуальность обесценивают в том смысле, что ее лишают человечности. Ведь человеческая сексуальность — это больше, чем просто сексуальность, на человеческом уровне это средство выражения надсексуальных, личностных отношений. Такие отношения невозможно разместить в прокрустовом ложе теорий наподобие «стремлений с вытесненным мотивом» или «обычной сублимации» лишь вследствие того, что их приверженцам приходится пренебрегать реальностью, взрывающей рамки подобных популярных упрощающих идей. Эйбл-Эйбесфельдт показал, что сексуальность обладает подобной функцией также и на субчеловеческом уровне — в животном царстве. Конечно, она не служит средством для поддержания личностных отношений, но, к примеру, половое поведение плащеносных павианов имеет социальную функцию, и «половое поведение позвоночных животных в принципе нередко несет функцию поддержания общности в группе».
11
Existenzielle Frustration als ätiologischer Faktor in Fällen von agressivem Verhalten // Festschrift für Richard Lange zum 70 Geburtstag. Berlin: Walter de Gruyter, 1976.