ВВЕДЕНИЕ
Это был самый обычный день в аэропорту Ташкента — одного из крупнейших городов Советского Союза, столицы Узбекской ССР. Утренние рейсы аэрофлотовских «Ил-18» в Бухару и Самарканд давно улетели, и у одного из выходов стоял в ожидании дозаправки самолет DC-8 компании «Финнэйр», направлявшийся из Бангкока в Хельсинки. На поросшую травой полосу совершил посадку самолет из Новосибирска, и его пассажиры спустились по трапу. В кафетерии аэровокзала официанты разносили узбекский плов, но даже это не могло нарушить унылой неподвижности советского аэропорта. Такие же обшарпанные буфеты можно было увидеть по всей стране от Риги до Владивостока, такие же металлические бачки с кофе — от Киева до Казани[1]. Огромный, отгородившийся от всего остального мира, СССР был не столько страной, сколько отдельной планетой. Однако, приглядевшись, даже в ташкентском аэропорту можно было заметить следы существования этого мира.
Среди пассажиров, прибывших из Новосибирска, был и Виктор Самойленко, журналист, получивший известность благодаря репортажам из Демократической Республики Афганистан — самого молодого в мире социалистического государства и южного соседа Советского Союза. Самойленко часто приходилось задерживаться в аэропортах во время бесконечных командировок по просторам советской Евразии. Однако здесь, в Ташкенте, было нечто особое. Он писал: «Говорят, что ташкентский аэропорт, несмотря на его кажущуюся схожесть с другими, впечатляет сильнее, дольше остается в памяти. <…> Здесь, как нигде чаще, встречались молодые Герои Советского Союза. И всем было ясно: Золотая Звезда получена „там“ за выполнение интернационального долга»[2].
Самойленко отыскал свой выход на посадку, из которого все еще выливался поток прибывших — «люди, побывавшие „там“, возвращающиеся из командировки советские специалисты и афганские дети, чьи родители погибли от рук душманов». Наконец, объявили посадку на его рейс. Пришло время возвращаться «туда» — в Афганистан.
Самойленко летел не один. Стоя в очереди, он разговорился с белорусским партийным работником, который рассказал журналисту о своей жизни. Во время войны его еще ребенком эвакуировали в Ташкент, и его вырастила узбекская семья. В детстве он думал, что его настоящие родители погибли, и взял фамилию своих узбекских опекунов. Однако оказалось, что мать выжила и после пятнадцати лет поисков нашла его в Узбекистане. Сначала он хотел вернуть себе первоначальную белорусскую фамилию, но в конце концов решил сохранить узбекскую — в честь «тех, перед кем он был в неоплатном долгу»[3]. Алимджан, по словам Самойленко, как и все его поколение, ориентировался на примеры из недалекого прошлого: советские семьи принимали беженцев во время гражданской войны в Испании, и это воспитывало «советского человека, человека-патриота и интернационалиста».
Самойленко, Алимджан и пестрая толпа — «геологи, строители, агрономы» — расселись в самолете отдельными группками «по интересам». Оказавшийся рядом с Самойленко общительный инженер — любитель статистики — стал рассказывать, что их ждет в Афганистане. «А теперь представьте себе, — говорил он, — что мы летим в страну, которая недавно занимала 127‐е место в мире по уровню образования, 119‐е по здравоохранению и 108‐е по национальному доходу на душу населения, что средняя продолжительность жизни афганца составляла всего 40 лет»[4]. Когда самолет взлетел и направился на юг, опытный журналист стал ждать уже знакомого ему ритуала. Всякий раз, когда ему доводилось пересекать границу рейсами Аэрофлота, наступала «такая минута, когда тебе скажут: за бортом началось чужое небо»[5]. Как и все пассажиры, он смотрел в иллюминатор: самолет приближался к южной границе СССР — реке Амударья. Зажглась лампочка оповещения. Самойленко прислушался. Голос по громкой связи объявил: «Афганистан!»
Самолет вошел в воздушное пространство страны, находящейся в самом сердце Центральной Азии, которая соседствует на севере — с Советским Союзом, на западе — с Ираном, а на юге и востоке — с Пакистаном. «Ил» пролетал над северными территориями, населенными народами, говорящими на тюркских и иранских языках; внизу уже проплывал Гиндукуш. До тех пор, пока советские инженеры в 1964 году не построили через горы туннель, этот хребет отделял не только бассейн Амударьи от бассейна Инда, но и разделял всю страну надвое. Самолет миновал вершины и начал спускаться к Кабулу — столице, расположенной на густонаселенном востоке страны. Еще восточнее Кабула виднелся хребет Сафедкох на границе Афганистана и Пакистана, прорезанный рекой Кабул, притоком Инда. Южнее, вдоль построенной американцами кольцевой дороги, простирались фруктовые сады и плантации бассейна реки Гильменд; в этих краях расположен второй по величине город страны — Кандагар. Все эти восточные и южные окраины — родина пуштунов, народа, говорящего на индоиранском языке пушту. Специалисты полагают, что их численность составляет от семи до восьми миллионов человек и, таким образом, они составляют большинство населения страны. Однако за пределами Афганистана — в основном в соседнем Пакистане — живет еще больше пуштунов. Кроме того, в Афганистане проживает множество таджиков, узбеков, хазарейцев, кызылбашей и других этнических групп. Поэтому неудивительно, что некоторые ученые называют Афганистан «мечтой этнографа»[6].
2
6