Владимир Дорогин:
- Хорошо, Дмитрий Анатольевич. Передавайте Ваши предложения в Фонд и Невменову. Принципиально возражающие вряд ли здесь будут.
Председатель Правительства РФ Медвепутов:
- И еще насчет контейнеров и железнодорожных платформ для контейнеров. Я думаю в СССР надо везти не только их, но и переходники с современных сцепок на старинные, они были не такими как сейчас, а также некоторое количество бетонных шпал с рельсами и сопутствующими оборудованием. Тогда можно будет выставлять на протянутый на пирсе железнодорожный путь платформу, грузить на нее контейнер, собирать так поезд и местный паровоз сразу будет утаскивать готовый состав. А уж оборот платформ и контейнеров и в 1941-м наладят под такое дело. Тоже какая-никакая, а помощь. Унифицированные контейнеры то еще в мире не известны, не только в СССР.
Владимир Дорогин:
- Принимается. И вообще, коллеги, предлагаю больше не переходить к организационным и техническим деталям гуманитарной миссии, сразу передавайте их в Фонд и в штаб Объединённого стратегического командования 'Север'. Именно они, согласно моего распоряжения, совместно ответственны за формирование гуманитарного конвоя. Ну что, товарищи, пожалуй на сегодня всё.
Специальный представитель Президента РФ Петров:
- Не всё, Владимир Владимирович.
Владимир Дорогин, несколько удивленно:
- А что еще, Сергей Борисович?
Петров:
- Мы забыли назвать нашу гуманитарную операцию кратким названием. Не будем же каждый раз повторять 'Операция по оказанию гуманитарной помощи гражданам Союза Советских Социалистических Республик, подвергшихся вероломному вооруженному нападению со стороны Германии и её союзников'?
Дорогин:
- Есть предложения?
Петров:
- Да. Предлагаю назвать предстоящую гуманитарную операцию как 'Вундерланд', что в переводе с немецкого означает 'Страна Чудес'.
Усмехнувшись, Дорогин сказал:
- Хорошо, принимается. Но только на русском языке. Намек всем, что в 1941-1943 годах другой операции с таким названием не будет. Да и точно будет отражать нас в глазах советских граждан 1941 года.
Глава 16
Лёня Мустейкис, боец-пулеметчик 15-го отдельного пулемётного батальона 23-го укрепленного района Карельского фронта, находился на сторожевом охранении укрепленного пункта. Его аванпост немногим выдавался вперед от линии укреплений батальона. Тишина и отсутствие движений вокруг делали своё "черное" дело, погружая Лёню в полудрему, в которой ему вспоминались красочные картинки его жизни в деревне Удомля Витебской губернии. Его второй номер, в нарушении всех положений о дозорной службе, уже, похоже, не дремал, а просто спал, посапывая. Вспомнив про обязанности 'до слез заинструктированных часовых', он оглядел стоявшие прямо перед ним гряды гранитных высоток.
Перед ним, в шаговой доступности, стояли высотки черных скал хребта Муста-Тунтури, как крепостные башни неприступной стены, разделяющей материк и полуострова Рыбачий и Средний. Хребет являл собою монолитность и неприступность советских границ. Лёня, как и другие пулеметные расчеты батальона, сам находился в опорной точке, вмурованной в одну из таких скал.
В метрах 70-100 от его аванпоста располагались позиции немцев. Казалось бы, чуток пробежать и все, вражеская позиция захвачена. Но горная речушка, разделяющая позиции воюющих, крутые тропинки, ведущие на спуск к речушке и на вершину занятой врагом скалы, холод, ветер, обледеневшие скалы, колючая проволока, пули, свистящие над головой, делают эти сто метров непреодолимыми. В этом неоднократно убеждались красноармейцы, убеждались и немцы с финнами. Идет напряженное противостояние сторон, лишь изредка стороны обмениваются ружейно-пулеметными обстрелами и закидкой мин.