45. Бакунин МЛ. Наука и насущное революционное дело. С. 14, 20.
46. Мы используем русское издание под редакцией Е.Л. Рудницкой и В.А. Дьякова: Рукопись М.А. Бакунина «Международное тайное общество освобождения человечества. 1864» // «Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг.» (М., 1974). См. также: Lehning A. Bakunin's Conceptions of Revolutionary Organisations and Their Role: A study of His «Secret Societies» in Essays in Honour of E.H. Carr. Ed. by С Abramsky. London, 1974.
47. Рудницкая E.JL, Дьяков В.Л. Рукопись М.А. Бакунина… С. 296.
48. Там же. С. 313.
49. Там же. С. 317.
50. Там же. С. 318.
51. Там же. С. 321.
52. Там же. С. 327.
53. То, что идея иезуитской модели принадлежала Бакунину, и он оставался верным ей в период отношений с Нечаевым, видно из его призыва «К офицерам русской армии» 1870 г., где теоретик анархизма точно излагает жесткие организационные принципы, представленные в «Катехизисе революционера».
Интересны, но неубедительны материалы, представленные Н. Пирумовой для доказательства тезиса о непричастности Бакунина к «Катехизису революционера» (критику этой попытки «реабилитации» Бакунина см.: Филиппов Р.В. К вопросу об авторстве «Катехизиса революционера» // Очерк истории дореволюционной России. Уфа, 1972. Т. I). Пирумова приводит несколько страниц из неизданных воспоминаний Г.П. Енишерлова, участвовавшего в студенческом движении 1868-1869 гг. и бывшего одним из обвиняемых по делу Нечаева; освобожденный за недостатком улик, он отошел от революционного движения. В своих мемуарах он претендует на авторство иезуитско-революционной теории, которую Нечаев якобы украл у него, доведя до чудовищных последствий (ср.: Пирумова Н. М. Бакунин или С. Нечаев? // Прометей. М., 1970. Т. V). Но даже в свете этого любопытного свидетельства, вопреки Пирумовой, следует заключить, что хотя Нечаев и приехал в Европу с уже оформленными организационными установками, однако идея иезуитской модели совершенно не была чужда Бакунину, а значит, и с этой точки зрения их соглашение было возможно. Уместнее вспомнить о том, что идея революционного иезуитизма появилась в России еще до Бакунина, Енишерлова и Нечаева: впервые мы находим ее у крайнего «коммуниста» петрашевца Н.А. Спешнева, который различал «три пути (политического) действия»: «иезуитизма, пропаганды и восстания»; а поскольку ни одна из них не гарантирует успех, «больше возможностей для него, если следовать всем трем, для чего необходим централизующий комитет» (Петрашевцы: Сборник материалов / Под ред. П.Е. Щеголева. М.; Л., 1928. Т. III. С. 63. См. также: Лейкина В. Петрашевцы. М., 1924. С. 46). Как известно, Спешнев оказал особое влияние на петрашевца Достоевского, который называл его: «Мой Мефистофель» (см: Долинин А. Достоевский среди петрашевцев // Звенья. М.; Л., 1936. IV). Наконец, следует выяснить, не повлияла ли на идею революционного иезуитизма критикующая иезуитизм с позиций православного христианства книга славянофила Ю.Ф. Самарина «Иезуиты и их отношение к России: Письма к иезуиту Мартынову» (М., 1866). Эта книга, разумеется, могла оказаться ценной лишь с точки зрения знакомства с иезуитской системой.
54. Петрашевцы в воспоминаниях современников. М. 1926. Т. I. С. 87. Щеголев, вслед за М.К. Лемке, приписывает Герцену статью о Петрашевском, содержащую это свидетельство. Сегодня доказано, что автором статьи был В.А. Энгельсон, связанный с делом петрашевцев.
55. На вопросы, вытекающие из идей о невидимой послереволюционной диктатуре и предреволюционной иезуитской организации, Бакунин не отвечает: кто и как определяет временную границу филантропической диктатуры? Кто и как определяет пространственную границу между внешней и внутренней сферами организации (в первой применимы иезуитские средства обмана, запрещенные второй)? Не может ли диктатура утвердиться навечно? Не образуется ли внутри организации узкое ядро, единственный субъект, а не объект иезуитских действий?
56. Бакунин М.А. Собр. соч. и писем. М., 1934. Т. I. С.398.
57. Там же. С. 329.
58. Там же. С. 384-385.
59. Там же. М., 1934. Т. II. С. 262.
60. Белинский В.Г. Полн. собр. соч. М., 1956. Т. XI. С. 344. И в дальнейшем, после «скачка» из абстрактно-спекулятивной сферы в сферу революционной практики, Бакунин остался для Белинского «немцем, который рожден мистиком, идеалистом, романтиком и таковым умрет, ибо отказаться от философии не значит изменить собственную природу» (Письмо к В.П. Боткину от декабря 1847 г. – Белинский В.Г. Полн. собр. соч. М., 1956. Т. XII. С. 449). Белинский в одном из писем к Анненкову (15 февраля 1848) проницательно увидит в революционном Бакунине наряду с порывом к социальному действию мистический фатализм, сближающий его со славянофилами.