Просто сейчас не пишу.
Не от переизбытка ответственности, впрочем. Не от великого разногласия с бесами. Попутали, и спасибо.
Бес с ними.
Просто надоело.
Лучший текст видится мне написанным для расслабленной умности, а особо чудовищный — для напряженной глупости.
Достижение некоторых сочинений в том, что у них есть план. У статьи в газете, допустим, должен быть план. У заметок, ложащихся в эту книгу, плана нет, по определению… Утром я не знаю, что будет вечером. Особое достижение: с момента начала письма, за несколько месяцев, я переломился по 3–4 темам. Я думаю уже по-другому. Заметно ли? То есть текст растет себе, как дерево. Наслаивается. Противоречит себе. Углубляет, упрощает, снимает, топчет. Жизнь. Про такой текст, я думаю, удобно бодяжить его «генеалогию». И вместе с тем — вполне себе «система взглядов». Со всеми развилками. Но забавно было бы, мне лично забавно — видеть полемики сторонников первых сто килобайт и каких-нибудь заключительных.
Вообще, идеальный автор, как его бы задумал Бог, должен поиграть за всех. Написать корпус текстов. Так, чтобы вся полемика велась лишь сторонниками нашего Абсолютного Автора. Чтобы, например, главными партиями эпохи были адепты «раннего Игрека до его перерождения и гниения» и партия «позднего Игрека периода его прозрения и раскаяния».
Возьмем сначала высокий штиль — литература, скажем, это такие записки автора к богу… Теперь приопустим стиль — означим жанры записок. Вопрос из зала, передача привета, диктант, оскорбилка, анекдот, ответ на вопрос, окрик, пустая записка, челобитная, и т. п. Любой автор, так или иначе, укладывается в жанр, как правило — в несколько. Что до меня, то скорее всего, тщетно пытаюсь сыскать эстетически симпатичную форму доноса.
Странно дело, представим, что мои записки подогнаны под нужды цензуры… пропутинской, либеральной, левой, патриотической. Ничего страшного. Со многими кусками придется расстаться, но, так скажем, общий ай-кью записок — повысится. Останутся художества, «правда жизни» и, назовем ее так, бытовая метафизика левой пяткой. Текст покинут слишком грубые и очевидные вещи, которые менее жаль. Жалко будет куски, но вполне приятно за уровень. Я, конечно, противник политических цензур, всех возможных, но разумею — с точки зрения вкуса мои записки при ней, мягко говоря, не страдают.
В конце концов, нацбольский слоган «Россия без Путина» маркер не только великой жертвенности и высоких человеческих качеств конкретных людей-нацболов, но и маркер великой абстрактной глупости. От которой лучше держаться подальше, если тебе это можно.
То же самое касательно мата. Мне дороги куски с ним, но, как правило, они несут слишком грубое и понятное содержание. Исключение их, опять-таки, во благо пресловутому «уровню». Хотя добровольно я и пяди их не отдам.
Умные люди обычно чего-то знают и понимать, но знать свое знание и понимать свое понимание — это уже слишком. Это уже какие-то нелюди в лучшем смысле этого слова. Философы.
Обычный хороший писатель всегда глупее своих текстов. И обычный великий писатель — глупее. Например, Достоевский. Он мог долго пояснять, что хотел сказать в своих книгах, но книги выше пояснения.
Редко кто понимает, чего написал. Виктор Ерофеев, кажется, понимает. Владимир Сорокин. Но я бы не сказал, что это главные писатели 20 века. Может быть — великие пониматели текстов? Это может быть. Есть такая профессия?
Простой искренности хватило бы простым людям, чтобы писать хорошие книги. Интересные. И себе, и другим. Но это до какой изощренности надо дойти? Сколько надо врать — чтобы понять? Или до какого озверения дойти — чтобы быть искренним-то? Лимонов вот озверел — и все: живой классик. Без дураков.
Говорю кому-то: «Сорокин — нижняя точка хорошей, даже великой литературы, Акунин — высшая точка литературы плохой, плохой по определению. Так что не очень корректно ставить их в один ряд».
Когда сомневаешься, какая теоретическая конструкция ближе к правде, выбирай красивую, вот и все. Скажем, из двух теорий про социальное, равно убедительных — мною будет выбрана более увлекательная. Причем без чувства, что я ввел новый критерий. Мне кажется, я судил сугубо «по истине», просто рассудить сразу у меня не хватило сил, но мне была кинута подсказка, и я в итоге выбрал-таки правильное. Истинное кинуло мне знак, вот как.