Гуманная пуля

В своих объяснениях герой поэмы доходит до строения атома. Комис- сар поражен:

"Ты не врешь?
И здесь, и здесь - все это электроны?
Все, все из электронов состоит?
Все одинаково, - материя, товарищ?!"
"Материя, но в миллиарды лет
Прошедшая мильоны превращений,
Кипевшая в огне гигантских солнц,
Где атомы рвались и создавались…
Рожденная земной корой для жизни
В начальных клетках и живых белках,
Заполнивших потом моря и сушу,
И через бесконечный ход смертей
И жизней, изменявших формы жизни,
В слепом движенье и слепой борьбе
Принесшая земле свой лучший цвет -
Прекрасный, гордый разум человека,
Который понял всю громаду мира
И осознал впервые сам себя.
Он начал жизнь в тревоге и борьбе
И продолжал ее в борьбе и рабстве,
Порабощенный силами природы,
Нуждою, жадностью своих владык…
Сквозь собственность, религию, насилье,
Сквозь казни, пытки, войны государств,
Сквозь все, что создали и защищали те,
Которых ты уничтожал".

И воодушевленный комиссар отвечает своему другу:

"Ты прав!
Которых я уничтожал, товарищ.
С наганом, динамитом, пулеметом
Они засели на дороге жизни,
Они хотят остановить ее.
Кого остановить? Природу?
Закон развитья, как ты говоришь,
Закон движенья новой формы жизни,
Которая приводит человека
К тому, чтоб гордо завладеть землей,
Наукой и, быть может, всей вселенной?
Да если человек теперь дошел
До этих слов, до этих самых мыслей
И знаний, о которых ты сказал,
И, создавая все богатства мира,
Их отдавал бездарным господам,
Которые друг с дружкою грызутся
И делят меж собою шар земной, -
Да это, брат, немыслимая вещь,
Да это, брат, позор для человека,
Для всей природы - горе и позор!
Вот мы, голодные, сидим вдвоем,
И холод, брат, до ужаса, и темень…
А будущее, брат, - оно за нами,
И ничего им с этим не поделать!…"

Поначалу кажется, не только рассуждения героев поэмы, но даже ин- тонации напоминают гуманистические мысли седобородого калужского Про- рока. И вдруг, сходство взрывается чудовищным выводом о необходимос- ти - во имя победы разума - уничтожать классовых врагов. И ведь это Владимир Луговской, поэт огромного таланта! Позднее, в пятидесятых, к концу жизни, он сам многое переосмыслит. А тогда - вот таково было время, таковы были эти люди, такова их вера.

Мог ли компромисс между утопическими целями и реальными средства- ми, компромисс, главным результатом которого был НЭП, продлиться дольше, чем он продлился в нашей истории? Об этом спорили и будут спорить. Современный социал-демократический публицист В.В.Белоцер- ковский, говоря о годах расцвета НЭПа, отмечает: "Ленин и его сорат- ники, вопреки расхожему мнению, не обманули крестьян: дали им землю и - чего даже не обещали! - свободу хозяйствования и рынок" ("Свобод- ная мысль", N1, 1999). Юрий Буртин считает НЭП вполне жизнеспособной формой конвергенции и показывает, что сам Ленин к концу жизни рассма- тривал НЭП не как отступление от социализма, а как сам социализм, во всяком случае, его начало ("Октябрь", N12, 1998).

Ясно только, что компромисс НЭПа создавал не самые плохие перспек- тивы для научно-технического прогресса, а успешный научно-технический прогресс мог бы, в свою очередь, благотворно влиять и на экономику, и на моральный климат, и даже на политическую обстановку в стране.

Конечно, разбраковка наук по степени их полезности для социализма, а заодно и разбраковка ученых, начались еще при жизни Ленина. Для юношей и девушек "классово чуждого происхождения" в 1921 году были введены ограничения на поступление в вузы (хотя в первое время они явно соблюдались не слишком строго, о чем свидетельствуют организо- ванные в 1924, а затем и в 1929 году "чистки" студенчества).

Тогда же доблестные чекисты принялись фабриковать первые дела, в сценариях которых задействовали инженеров и ученых. Но и это еще не превратилось в систему. Приливы чередовались с отливами. Так, извест- ное дело профессора Таганцева, закончившееся в августе 1921 года расстрелом 61 человека, среди которых было немало представителей на- учной, технической и творческой интеллигенции (в том числе поэт Нико- лай Гумилев), вызвало недовольство правительства. Опасались, что по- добные кровавые спектакли оттолкнут интеллигенцию от власти. Ленин раздраженно писал о Петрогубчека, сфабриковавшей дело: "Негодна, не- умна". Осенью 1921 года руководство и часть кадров Петрогубчека были сменены.

Поэтому большую группу философов, историков, социологов, чьи взгляды были сочтены враждебными советской власти, в 1922 году целыми и невредимыми выслали из страны ("философский пароход"). А знаменитый экономист Василий Леонтьев, ставший впоследствии в эмиграции лауреа- том Нобелевской премии, вспоминает, как в 1922 году его, студента Петроградского университета, вместе с друзьями неоднократно задержи- вали чекисты, в том числе и за такие "преступления", как расклейка плакатов с требованием свободы печати и демократии в государстве. По меркам того времени это сулило верный расстрел. Но в Петрограде 1922 год стал не только нэповским, но, до известной степени, "оттепель- ным". Чекисты ограничивались назидательными беседами, порой перехо- дившими в длительные дискуссии с задержанными студентами, после чего всех отпускали по домам.

Молодежь искренне увлекалась наукой, молодежь стремилась к высшему образованию. Даже тем, кто разделял идеологию режима, наука представ- лялась не менее могущественной силой преобразования мира к лучшему, чем революционная борьба. Выходцам из "бывших", "эксплуататорских" классов и сословий, сквозь все препятствия пробивавшимся на студенче- скую скамью, наука и техника, казалось, давали возможность работать в России и для России, не идя на компромисс со своей совестью. Органи- зованная под руководством выдающихся ученых и инженеров старшего по- коления, оставшихся в СССР (Павлова, Вернадского, Иоффе, Карпинского, Обручева и многих других), сеть научных и проектных организаций к концу 20-х годов создала условия для развития всех направлений науки и техники и превращения Советского Союза в передовую державу.