========== Shadows of doom ==========
Комментарий к Shadows of doom
Автор таки довел последнюю часть до ума. И в третьей части автор таки не выдержал, и текст заполонили его извечные и вездесущие неканоны. Писать про одного персонажа и заодно мимоходом рассказать еще про десятерых – в этом весь я.
Поскольку Толкин старательно задвигал женских персонажей, то стопроцентно на наличие у мужского персонажа жены могло указывать только наличие у него же сыновей. Карантир с Маглором тому пример. Поэтому Гил-Галад вполне мог быть женат. Просто не иметь наследников. Могли ли быть дети у Маэдроса – это уже другой вопрос.
Лимнэн – от “lim” – “прозрачный” и “nen” – “вода”.
Эленьятил – от “elenya” – “звездный” и “til” – “свет”.
Этельхим – от “ethel” – “родник” и “him” – “прохладный”.
Келебрис – от “celeb” – “серебро” и “ris(t)” – “резать/рубить”.
Каранриэль – от “caran” – “красный” и “riel” – суффикс женского имени со значением “царственная дева”.
Матариэль - от “mahtar” – “воин” и “iel” – “дева/дочь”.
“ion” – суффикс, означающий “сын”.
Эннорат – синдарское название Средиземья.
В одеяло завернулся, ведро на голову надел (шлемов с касками под рукой, увы, нет), к помидорам и тапкам готов.
Enya - Exile
Лес умирал. Некогда зеленая, соперничавшая своим цветом с ярчайшими изумрудами листва пожухла и осыпалась с ветвей от малейшего дуновения ветра. Могучие тысячелетние деревья скорбно скрипели, лишенные своих привычных одеяний, теперь покрывавших землю желто-бурым ковром. Завяли, первыми уступив нагрянувшей в самый разгар лета осени, цветы. И птицы молчали, нахохлившись на голых ветвях, а их разноцветные, такие неуместные теперь перья до боли резали взгляд, навевая невольные воспоминания о прежней красоте Эрин Галена. Благодать королевы покинула эти места, и теперь лес умирал под беспристрастными лучами холодного солнца, медленно, но неотвратимо превращаясь в иссушенную чащу, в которой уже не могло прорасти ничто живое.
Раздавленные горем синдар по началу не замечали этого увядания. Потом решили, что лес скорбит вместе с ними. И лишь позже, сумев немного оправиться от гибели королевы, с ужасом осознали, что не могила в густоте лесной чаще была тому причиной. Король почти не покидал своих покоев, но его скорбь пропитывала весь дворец, весь Эрин Гален, поражая каждую веточку и травинку. Прекрасный, еще совсем недавно бывший полным жизни чертог королей превратился в отравленную, заживо гниющую сердцевину, от которой яд боли и невыносимого отчаяния распространялся по всему лесу, терзая лишенную защиты природу.
Королева Лимнэн, первая из королев Эрин Галена, с тоской смотрела, как теряет последние листья и белые лепестки ее любимая вишня. Легкие дуновения ветра касались белоснежных волос королевы, сколотых на затылке и оставленных струиться по спине красивыми локонами, и играли с длинными шелковыми рукавами, скрывавшими руки до кончиков тонких пальцев. После гибели мужа у Черных Врат Мордора Лимнэн отказалась от ярких цветов и смелых покроев одежды, сменив свои прежние платья на неброские одеяния, закрывавшие тело от подбородка до пят. Ей ни к чему теперь было излишнее внимание подданных. И пусть её по-прежнему называли королевой, она без промедления и без сожаления уступила место другой, предпочтя смотреть, как сияет, одаряя своим светом не только короля, но и каждого из своих подданных, Эльмирэ. А теперь свет померк.
Королева устало вздохнула и обхватила руками плечи, сжимая в пальцах темно-синий бархат платья. Врачевать раненые души ей было не по силам. Даже если эта душа принадлежала ее собственному сыну. Эльмирэ справилась бы с этим намного лучше, нашла бы слова, способные утешить его, как нашла их после гибели Орофера, но Эльмирэ мертва и покоится в глубине увядающего леса, а Лимнэн не находит слов даже для того, чтобы заставить утихнуть собственную боль. Где уж ей врачевать чужую?
- Ваша милость, - робко, не смея ступить на балкон и оставаясь в тени занавесей, позвала тоненькая девушка – совсем еще девочка, ей едва ли сотня лет минула – в платье прислужницы. Королева повернула голову и улыбнулась ей.
- Подойди, дитя, - мягко велела королева, протягивая руку. – В чем дело?
- Меня послали передать, что принц нолдор пересек границу леса. Но я не знаю, можно ли беспокоить Его Величество, ведь он велел…
Никого не пускать, закончила про себя королева.
- Принц не предупреждал о своем приезде, - задумчиво протянула Лимнэн, чувствуя себя в сотни раз увереннее, чем всего пару минут назад. Увы, но королева из нее всегда получалась лучше, чем мать. – Я встречу его, а потом поговорю с сыном.
Королева едва успела спуститься к распахнутым вратам чертога, когда на едва заметной среди деревьев дороге появился всадник на гнедом коне. Стремительно промчался к каменному мосту, подняв в воздух вихрь опавших листьев, но остановился в самом его начале и легко спрыгнул с седла. Лимнэн с трудом подавила невольную дрожь в сцепленных пальцах, вызванную видом падавших на широкие плечи густых медно-рыжих волос. Сходство было так велико, что королева вновь, едва ли не в тысячный раз, невольно запнулась, едва не назвав его чужим именем.
- Приветствую Вас в Эрин Галене, принц Маэд… Маэдион.
- Ваше Величество, - если тот и заметил оговорку, то ничем не дал этого понять. – Прошу простить, что прибыл без предупреждения.
Маэдион был одет неброско, в темно-зеленое длиннополое одеяние с разрезами, чтобы не стесняло в седле или в бою, длинные волосы были распущены и переброшены на грудь, а из-за плеча выглядывала украшенная рубином крестовина меча. И не скажешь по виду, что принц. Путешествует тайно? Нет, вряд ли. Столь редкая для эльдар предательская рыжина волос сразу выдавала в нем потомка Феанора.
- Я всегда рада видеть Вас, - ответила королева. Почти не солгала. И добавила с легким удивлением. – Вы один?
Принц подарил ей лукавую улыбку, больше подошедшую бы нашкодившему ребенку, чем сыну бесконечных сражений. Войну Маэдион узнал даже раньше, чем появился на свет. Он родился в первое лето после кровопролитных схваток, оставшихся в летописях под названием Дагор Браголлах, Битвы Внезапного Пламени, и некоторые брали на себя смелость утверждать, что только потому цитадель Химринга и устояла в тех боях. Маэдрос знал, что если уступит, то его сыну не позволят появиться на свет. Может, так оно и было. А может, и нет. Никто, кроме самого Маэдроса, ответить на этот вопрос не мог, а эльдар Эннората не смогли бы его спросить. В лучшем для него случае старший сын Феанора сейчас находился в Валиноре, а в худшем – был по-прежнему заперт в чертогах Мандоса. Так или иначе, в том бою ему и без сына было за кого сражаться.
- Моя свита немного… отстала, - признался Маэдион, явно посмеиваясь над нерасторопными спутниками. – Боюсь, я, как и мой дядя, слишком люблю быструю езду. Правда, - добавил он с сомнением, - однажды это сыграло с ним дурную шутку. Но впрочем, неважно, - принц качнул головой и закончил с прежней улыбкой. – К чему ворошить прошлое?
Королева на мгновение опустила ресницы, не зная, как реагировать на его слова. Знал ли Маэдион, что когда Карантир Темный вырвался вперед, оставив соратников далеко позади, и первым встретился с защитниками Дориата, смертельный удар ему нанесла некая леди Лимнэн, любимая сестра Белега Куталиона, обращавшаяся с клинком ничуть не хуже своего прославленного брата? Вряд ли, иначе говорил бы об этом совсем иным тоном.