На глазах Николана навернулись слезы.
— Бедный Рорик, он знал, что ему предстоит умереть, — прошептал он. — Прошлой ночью он сказал мне, что слышал Голоса.
— Какое-то время у нас теплилась надежда, — продолжил Ивар. — Девушка, которая сопровождала его, сказала, что под панцырем он носил христианский крест. Но кто-то нашел его и отдал ей. Тут уж все поняли, что Рорик мертв.
— Должно быть, эти Мина, служанка Роймарков. Она любила Рорика, вот он и взял ее с собой. Что с ней стало?
— Она сгорела с остальными. Она хотела умереть. Вошла в огонь с вытянутыми вперед руками, словно хотела обнять Рорика.
— Наступит день, когда Ранно за это заплатит! — гневно воскликнул Николан. Затем тяжело вздохнул и вернулся к прерванному занятию. Он диктовал, а Бальдар писал, писал, писал. Костер разгорался все сильнее.
— Они выбрали старшего? — какое-то время спустя спросил Николана.
Ивар покачал головой.
— Из вождей в живых остался только Ранно. Он и взял командование на себя.
Мацио уже старик. Он долго не протянет. Когда он умрет, Ранно займет его место. Если только мы не сможем рассказать моему народу правду о сегодняшнем дне.
— Сомуту и Пассилий живы. Я говорил с ними. Они готовы подтвердить то, что сказали нам.
— Таллимунди, вот какой свидетель нам нужен. Но он и его братья уже на марше, — Николан помолчал. — Я не верю, что Рорик послал Ранно разведать, не обходят ли их готы с фланга. Ранно — трус, всеми способами стремился увильнуть от участия в битве. Но Рорик мертв, и правда сгорела с его телом.
— Шанс все-таки остается. Маленький, но шанс. Пропал слуга Рорика, Батгар. Тела его тоже не нашли. Если он остался в живых, то наверняка вспомнит, о чем говорили Рорик и Ранно перед боем.
Николан кивнул.
— Я помню этого парня. Что могло с ним случиться? Если мы его найдем, он сможет рассказать много интересного.
Прошло несколько минут, прежде чем Ивар заговорил вновь.
— Вершина холма пуста. Готы исчезли.
— Ранно тоже ушел?
— Полчаса тому назад.
«Меня утешает лишь то, что Ильдико в безопасности, — сказал себя Николан. — А с Ранно мы сумеем разобраться до ее возвращения».
КНИГА ВТОРАЯ
1
Аттила, погруженный в подготовку похода на Рим, услышал звук, заставивший его насторожиться. Он не двинулся с места. Глаза его не оторвались от лежащего на столе документа. Но тело напряглось, готовое к решительным действиям.
Кабинет в деревянном дворце, в котором он работал чуть ли не по шестнадцать часов в сутки, хорошо охранялся. Вроде бы никто не мог проникнуть туда тайком, и все-таки император чувствовал, что услышанный им звук — не шаги животного или шелест крыльев птицы.
Звук повторился, и Аттила понял, что некто приблизился к нему еще на шаг. Не оглядываясь, Аттила упал на пол. Уже в полете почувствовал холодок у шеи: лезвие ножа разминулось с ней на волосок и с силой воткнулось в деревянную стену. Ногой Аттила ударил в гонг, всегда стоящий под его столом. Металлический гул наполнил кабинет. Практически мгновенно (жизнь его оберегали со всей тщательностью) вокруг императора возникли охранники, испуганные, удивленные, рассерженные. Потерпевший неудачу убийца выбрал единственный оставшийся ему путь: упал грудью на длинный кинжал, который успел выхватить из-за пояса.
Аттила встал. Рукоять ножа еще вибрировала, с такой силой бросил его самоубийца, лежащий на полу в луже крови.
Один их охранников перевернул покойника на спину. Под тюрбаном им открылось бородатое лицо.
— Это Ала Сартак, — опознал убийцу охранник. — Ранее он никогда не промахивался.
— Как проползла сюда эта ядовитая кобра? — лицо Аттилы пошло красными пятнами гнева, яростно засверкали глаза.
Никто не ответил. Правду мог сказать только Ала Сартак, но он уже покинул этот мир.
— Я поинтересуюсь об этом у Микки Мидеского, — обманчиво ровным голосом изрек великий хан. — Привести его ко мне.
Известного купца незамедлительно разыскали и доставили во дворец. Он улыбался, хладнокровный и уверенный в себе.
— Я прибыл по твоей команде, о повелитель мира, — Микка почтительно поклонился.
Аттила пригласил его сесть. Купец опустился на лежащую на полу подушку, скрестил ноги.
— Ты слышал о некоем Ала Сартаке? — спросил Аттила.
— Однажды его нож угодил мне между лопаток, но я чудом остался жив, — ответил Микка. — Этот человек зарабатывает на жизнь убийствами.
— Он пытался убить меня. Час тому назад. Меня спасла собственная проворность, а не бдительность моей охраны.
Микке не удалось скрыть свою заинтересованность в ответе на задаваемый им вопрос.
— Я полагаю, его поймали?
— Он мертв. Ему повезло. Он успел броситься на кинжал на глазах моих заторможенных охранников, — Аттила круто повернулся к Микке. — Ему платил ты!
Купец сохранил спокойствие.
— Я ему не платил, великий хан. Я не видел его с того дня, как он покушался на мою жизнь.
Аттила нетерпеливо махнул рукой.
— Я никогда не обманывался на твой счет, о сладкоголосый рассказчик. Ты снабжал меня важной информацией, но я всегда знал, что тебе платит и Аэций. В этом нет ничего странного. Крыс, торгующих секретами, всегда можно купить. Но твое предательство, Микка Медеский, чернее полуночи. Пока ты был нужен, я закрывал на это глаза, говоря себе, что придет день, когда пользы от тебя будет пшик и я смогу расплатиться с тобой сполна, — он возвысил голос. — Больше я не нуждаюсь в твоих услугах. И ты сидишь передо мной!
— Ты уверен, великий Танджо, что ты более не нуждаешься в моих услугах?
— Столь уверен, мой красноречивый друг, что готов рассказать, как я собираюсь избавиться от тебя. Тебя ждет Смерть-по-частям.
Брови Микки чуть приподнялись.
— Казнь, которую твои люди позаимствовали на Дальнем Востоке. Я слышал, что она очень долгая и мучительная.
— Суди сам. В первый день палач отрубает первые фаланги на пальцах рук и ног. На второй день очередь доходит до вторых фаланг. На третий человек лишается кистей и ступней. На четвертый — рук по локоть и ног по колено. Надо мне продолжать? Каждый день, если человек еще живет, у него что-то да отрубается. Некоторые счастливчики умирают в страшных муках на четвертый или пятый день. Другие дотягивают до десяти и покидают этот мир, лишь когда им отсекают голову. Изощренная казнь, не так ли? Пожалуй, я буду брать плату с тех моих подданных, кто захочет посмотреть, как ты умираешь.
— Несомненно, этот спектакль принесет тебе немало денег, — Микке еще удавалось сохранять хладнокровие. — Но я еще не сказал, в чем могу оказаться тебе полезным.
— Тебе, конечно, есть резон тянуть время, поскольку вскорости ты будешь молить Бога побыстрее забрать тебя к себе. Но я не расположен тебя слушать. У меня полно важных дел. А палач займется тобой уже завтра.
Микка заерзал на подушке, выказывая тем самым охватывающий его ужас.
— Ты без особого успеха пытался узнать, где находится принцесса Гонория. Я могу сказать тебе, где ее прячут. Могу даже пообещать, что твои посланцы смогут поговорить с ней.
— О чем? Я и думать забыл о принцессе Гонории. Вопрос закрыт. Я поведу мои армии на Рим в удобное мне время. И принцесса мне не понадобится.
— Даже в качестве предлога для объявления войны?
— Даже в качестве предлога. Зачем он мне? Меч Марса, обладающий великой силой земли и неба, был дарован мне еще до того, как я стал правителем моего народа.
— Я знаю, что принцесса, если ты освободишь ее, во всеуслышание заявит о твоих правах на римский трон.
— Когда-то я думал, что она может в чем-то помочь мне, но сейчас я не вижу смысла отпускать тебя ради того, чтобы связаться с ней, — Аттила покачал головой. — Тебе придется поискать что-нибудь получше, о продавец чужих тайн. Гораздо лучше. Цена твоей жизни очень высока.