– Ну, что застыли? Говорите, чего хотели.
– О, владыка, мы не смеем хотеть, но восхваляем твою непревзойденную воинскую мудрость, благодаря которой гунны одержали сегодня, несомненно, великую победу. Но сжалься, прояви не менее великую милость, чем твоя победа и пощади моих воинов. Клянусь Ахура Маздой и священными духами предков, я и эти воины еще верно послужим тебе в завоеванном тобой Маргуше.
– Угэ, пошли людей, пусть прекращают добивать дахов и стягиваются все сюда.
– Как зовут тебя, ага24?
– Мое имя Сурена и я был командующим этой армией, – снова склонился в поклоне он.
Я посмотрел на него. Парфянину на вид было лет тридцать.
– Не сын ли ты Сурены, который разбил и взял в плен этих римлян четырнадцать лет назад?
Сурена проделав повторный почти реверанс, ответил:
– Да, мой владыка.
– А это кто? – показал я рукой на второго парфянина.
– Я сатрап Маргианы Вонон, – ответил он.
– А где Спаларис? Его гвардия уже давно сложила оружие.
– Он погиб, римляне сразили его.
– М-мм, жаль. Ну да ладно, мне не нужна ваша Маргиана и ты остаешься ее хозяином. Так что принимайте гостей, и я хочу воспользоваться вашим гостеприимством и выпросить у вас кое-что.
Сурена и Вонон недоуменно переглянулись. Вонон более искушенный придворный сановник и политик, чем Сурена (все-таки он был больше воином, чем дипломатом), изрек первым:
– Мы рады приветствовать повелителя гуннов и властелина Турана, друга и верного союзника царя дахов и Великой Персии Фраата IV.
Вот мы и пользовались гостеприимством маргушцев десятый день, зализывая раны, полученные в сражении с парфянами. А я вдобавок еще и гаремом Спалариса.
* * *
Вонон и Сурена стояли на надвратной башне и мрачно смотрели вслед уходящей армии гуннов, разделившейся на две части. Первая часть, в которой были все римляне, около десяти тысяч кочевников и две тысячи жителей Маргуша направилась на север. Вторая, меньшая, но более боеспособная и мобильная, без раненных и пехотинцев, быстро растворялась в солнечных лучах на востоке.
– Мы еще легко отделались от царя гуннов, – сказал Вонон стоящему рядом Сурене, – он мог бы потопить в крови всю Маргиану или угнать в свою степь всех жителей, но забрал только ремесленников. Я был уверен, что он еще заберет и весь гарем Спалариса. Ты заметил, как он не спускал глаз с них, как только увидел его жен и наложниц? – и, не дождавшись ответа, продолжил, – Все десять дней, пока его сарбазы грабили Маргуш, он развлекался с девицами. Благодаря чему мы и сумели сохранить большую часть наших богатств и снова сможем вооружить армию. И почему он не вытряс с нас все до последнего медного драхма? Если бы не Спаларис со своей безумной затеей заманить гуннов через тот злополучный подземный проход, ты бы одержал вверх в этом сражении.
– Не уверен, – наконец ответил задумчиво Сурена, – царь гуннов молод, но хитер. Добив остатки нашей армии и разграбив города, он дал бы возможность захватить Маргиану царю тохаров Гераю, который как только узнает, что наши восточные границы остались без защиты, немедленно приведет своих воинов. А выбить их отсюда будет потом сложно. Фраат, занятый войной с римлянами, не скоро сможет прислать сюда помощь.
– Но почему Богра сам не присоединил Маргиану? Она после нашего поражения осталась беззащитной перед ним, – недоуменно спросил Вонон.
– Наши предки пришли в эту страну более ста лет назад из степей, где сейчас кочуют племена подвластные царю гуннов. Потомки оставшейся части племен дахов и ятиев все еще живут там. Наши предки, покорив эту страну, остались здесь. Многие из них смешались с землепашцами, растеряв свою былую воинственность и могущество, поэтому Богра и не хочет покидать родные ему земли. А держать под своей властью Маргиану со ставкой в своих степях не сможет. Он еще слаб для этого. В степях у него неспокойно и его окружают одни враги. Благо для него, что все его враги еще и враги друг другу. Это его спасет, – ответил Сурена и, повернувшись лицом к Вонону, сказал:
– Сегодня прибыл посланник нашего повелителя. Он требует от меня немедля явиться в Тисфун. Завтра на рассвете я уезжаю.
Вонон поклонился Сурене.
– И еще, Вонон, – продолжил Сурена, – отдай мне Агайю из гарема Спалариса.
Вонон улыбнувшись, снова поклонился Сурене.
* * *
Шах Хорезма Артава натянул лук, целясь в шею оленя, за которым третьи сутки он вел охоту. Олень был очень осторожен и хитер. Он будто издевался над ним. Вот уже который раз, подпустив на расстояние полета стрелы Артаву, сразу же уносился прочь, оставаясь при этом в пределах видимости, как бы давая понять, что «игра» продолжается.