– Мы советники и родственники вашего правнука, кагана всех кочевников и властелина Великой степи Богра, потомки младшего сына великого кагана Модэ Иргек и Ирек, – проговорили они, снова склонившись перед ним.
Баджанак повернулся и посмотрел на меня, будто спрашивая: правда ли это. Я машинально кивнул.
Хан снова повернулся к близнецам и тихо произнес:
– Так вы еще не знаете? – а затем, уже обращаясь к стоящим позади меня тысячникам, сотникам и всей моей армии, неожиданно для его старческого тела громким и звучным голосом профессионального оратора выкрикнул:
– Так вы еще не знаете? Пять дней назад этот полукровка, сын ханьской шлюхи Шымыр, во главе двух туменов усуней и трех туменов ханьцев разорил кочевья саков и усуней принявших покровительство моего внука – великого хана Богра. Город, построенный его отцом – великим ханом Шоже – на реке Талас они сожгли и разрушили, а всех жителей, не успевших укрыться, убили. Они убили и мою дочь – Тураки!
Глава
VIII
– Вождь! Парман с остатками армии укрылись в Самарканде, – сообщил воин в желтом плаще, накинутом поверх золоченных доспехов.
Буюк, продолжая мрачно наблюдать за боем нескольких тысяч гуннов и канглы с девятью туменами, объединенной армии хорезмийцев и саков, махнул рукой стоящему рядом лучнику, который вскинул лук и пустил в небо горящую стрелу. В следующее мгновение все войско кочевников, повернувшись почти одновременно, вышло из боя и поскакало по направлению к городу.
Войско хорезмийцев остановилось и не преследовало отступающих. На это и надеялся Буюк, когда он с командирами армии согдийцев поняв, что сражение с двукратно превосходящей армией врага проиграно, решили вывести основные силы из боя, а кочевников оставить прикрывать их отход. Буюк надеялся, что командующим армией хорезмийцев должен быть опытный воин, прошедший десятки, если не сотни, стычек и битв с не прекращающими свои набеги степняками. И такой военачальник, прекрасно осведомленный о тактике кочевников ложного отступления для заманивания сил врага в ловушку, должен был побояться продолжать преследование отступающих воинов.
Буюк, уже направляясь в Самарканд в сопровождении посыльного согдийца и лучника, увидел, как от основной армии кочевников отделилось несколько сотен гуннов и, не сбавляя темпа, направились на северо-восток.
«Лошан наконец решился предать Богра, но у парня хватило достоинства дождаться окончания битвы», – ухмыльнулся про себя Буюк и, хлестнув коня камчой, ускорил его бег.
* * *
– Где Парман? – спросил Буюк у командира стражи западных ворот, в арку которых он въехал.
– В своих покоях, господин, – ответил он.
– Хоше, передай тысячникам и сотникам, чтобы они собрались в тронном зале дворца, – приказал он лучнику гунну и галопом направил своего коня по широкой улице в сторону центра города, сбивая по пути не успевших увернуться перепуганных самаркандцев. Воин в желтом плаще, не отставая, следовал за ним.
Буюк соскочил с коня у огромных парадных дверей дворца и, пробегая мимо стражи, которые едва успели открыть перед ним двери, почти рыча, спросил у них:
– Где покои Пармана?
– На верхнем ярусе правого крыла, – заикаясь, ответил стражник уже в спину спешащего вождя усуней.
При приближении Буюка два здоровенных стражника в полных доспехах гвардии царя Согдианы, у дверей спальни Пармана, скрестили копья перед ним.
Буюк, не останавливаясь, молча приблизился к ним и, правой рукой рванув одного стражника за копье к себе, встретил его левым локтем в скулу. Не успел первый упасть, Буюк припечатал затылком к стене второго стражника с такой силой, что тот вслед за первым также рухнул под его ноги.
Буюк пнул освободившуюся дверь, которая от силы удара слетела с петель, и вошел с криком:
– Парма-а-ан! Где Фарух? Где был Фарух со своими воинами? Почему они…
– Тш-ш, – услышал Буюк из дальнего конца огромной комнаты, в которой от потолка до пола свисали цветные гобелены. А затем оттуда донеслось тихое подвывание.
Буюк быстрыми шагами направился в сторону звука, резким движением руки сорвав гобелен и отбросив его в сторону, увидел сидящего на полу спиной к нему Пармана.
– Парман! – снова крикнул Буюк, встав перед ним.
– Тш-ш! – ответил тот, приставив указательный палец к своим губам, и посмотрел на Буюка безумными глазами. На коленях царя Согдианы лежала отрубленная голова Фаруха…
* * *
– Да-а, жаль Пармана, – сказал я Ужасу, слушая его рассказ о своем пребывании в Согдиане, – старик видимо сошел с ума от горя, потеряв последнего своего племянника. После него род Селеквидов исчезнет.