«Ого», – подумал я, – «насколько помню, это была вторая по старшинству должность в легионе после командующего легионом и назначалась она римским Сенатом, а позднее даже императором. А, ну да, что-ж здесь удивительного, он же патриций – золотой мальчик, был. Был, но почему он сейчас только центурион? За столько лет еще до плена он должен был стать минимум командующим легионом, а то и легионами какой-нибудь богатой провинции, где-нибудь в Азии или Испании».
– Не по вине ли того самого «грязного фракийца» по имени Спартак, ты сейчас только центурион далеко не самой первой когорты?
Самой престижной в римских легионах была должность центуриона первой когорты и так далее по порядку. Ну, а уж о Спартаке мое поколение знало точно. Еще в четвертом классе школы учителя с коммунистическим энтузиазмом нам рассказывали о классовой борьбе рабов против их угнетателей римлян. А Спартак разбил легион его командира Гнея Корнелия.
В глазах центуриона появилась боль, казалось, он даже поник, хотя продолжал стоять, широко расправив плечи. Затем боль сменилась удивлением, и он задумчиво посмотрел в мою сторону.
– Прости меня, принц, за мое высокомерие. Долгие годы бедствий так ничему и не научили меня. Но прошу, удовлетвори мое любопытство. Откуда юноше, прожившему только тринадцать лет известно о восстании рабов далекого Рима? Откуда тебе известна иерархия римских легионов. Кто научил тебя говорить на моем языке? Ты ведь приехал к отцу только несколько дней назад, и я не видел, что ты общался с моими легионерами? Да даже если бы я и не увидел твоих бесед с ними, уверен, никто из них не рассказал бы о позорном восстании Спартака.
Ага, значит мне точно тринадцать лет. Это уже информация. А откуда же я приехал и почему прямо перед осадой? Я бы своего сына, будь он у меня, отправил, куда подальше от таких событий.
Но вслух сказал только начавшую формироваться в моей голове идею:
– Мне многое ведомо, Гай Эмилий.
А почему бы и нет, ведь и в мое время толпы людей ходят к гадалкам, чтобы узнать свое будущее. Ну а здесь, в прошлом, так сказать, сам Бог велел предсказывать. И можно попытаться воодушевить воинов. А хороший дух у солдат, как показывали результаты многих битв в известной мне истории, это уже половина победы, а иногда и вся.
– На мне печать Великого Синего Неба, Отца нашего Тенгри. И он мне показывает многое. Я вижу не только настоящее Рима, но и его будущее.
– И что же там происходит? – услышал я с явной иронией.
– Сейчас у тебя на родине бушует гражданская война. Гай Юлий Цезарь, объявивший себя императором, убит.
– Как убит? – прошептал он.
«А ну как же», – вспомнил я, – «он ведь собирался воевать с парфянами, чтобы вернуть аквилы семи легионов Красса и восстановить честь Рима, ну и двенадцать тысяч пленных заодно, с одним из которых я сейчас и беседую. Думаю, что пленным римлянам стало как-то известно об этом. А я разрушил его надежды».
– Убит толпой нобилей во главе с Марком Юнием Брутом четыре года назад, пятнадцатого марта. Следующим диктатором станет Гай Октавий Фурий. Сейчас он только триумвир. Кстати, один из триумвиров Марк Эмилий Лепид – твой брат, – сказал я, надеясь, что попаду в точку. Хотя был почти уверен в этом.
– Младший брат. Он мой младший брат, – ответил он задумчиво.
– Вот так вот, – продолжил я, – и уверен, что завтрашний бой не последний. У нас еще впереди много битв!
Тут увидел несколько легионеров и молодых кочевников, слышавших мою беседу с центурионом и смотревших на меня с надеждой. Среди них был «мой» братишка Тегын.
Посмотрев на них, подумал, – «я должен выжить, и теперь, наверное, должен спасти их! Надо отменить завтрашнюю вылазку. Что же придумать?» – мучительно размышлял я.
Глава
II
Генерал Чен Тан сидел за столом в просторном шатре и мрачно смотрел на разложенную карту города, названного им Таласо по имени реки, на берегу которого он стоял. Его посещали горькие мысли: «Я, вельможа из древнего царского рода Инь, нахожусь в этой богом забытой пустыне, перед ничтожным городом этих ху4. Да и городом нельзя его назвать, любая даже самая захудалая деревня в Срединной Империи намного больше. Хотя эти рабы с Сутэ5 построили на удивление хорошую крепость. Надо будет забрать их с собой, кода я уничтожу этих ху и привезу голову Чжи-Чжи в Чанъань6 ко двору императора Лю Ши, и он простит меня».
Его воспоминания невольно перенеслись в прошлое: «Все началось с этой ненормальной Ля Цзень. Я ошибся, связавшись с ней. Эта дура рассказала о моих планах жениться на ней, своей служанке, а та донесла Оку императора. В результате она замужем за Хуханье7 и находится в дымной, вонючей кибитке шаньюя хуннов. А я вместо того, чтобы занимать должность военного советника Лю Ши, сослан служить на границу. И сейчас нахожусь у стен этого проклятого города за десять тысяч ли8 от столицы. Но как взять эту крепость? Лучники кочевников бьют с дьявольской меткостью, а преимущество в дальности моих арбалетчиков и тяжелых пехотинцев исчезает из-за взятой сегодня стены. Между внешней стеной и стеной крепости всего четверть ли. А с такого расстояния даже дети ху попадают из лука в глаз солдатам империи. Нет, крепостью я, без сомнения овладею. Но какой ценой? Да и времени у меня мало. Кангюи9 скоро могут прислать помощь. Хотя Чжи-Чжи сам облегчил мне задачу, убив свою жену из их племени. Так что помощь если и будет, то небольшая. Но в любом случае, так далеко на запад армия императора еще не доходила. Мы находимся в центре враждебных или полу враждебных племен. Во всем виноват этот жирный наместник, который отправил жалобу ко двору императора, из-за чего должна была прибыть инспекция из столицы. Если бы не его трусость, я бы смог собрать втрое больше солдат и гораздо лучше снабдить и обучить их. С такой армией я бы не то-что ху, но юэчжей10 уничтожил, прошелся бы по Аньси11 до самых границ Дациня12. Тогда сам Лю Ши не смог бы отказать мне, и он вынужден был бы выдать замуж самому прославленному полководцу Поднебесной одну из своих дочерей. Ну, а потом, всякое может быть. Император вдруг умрет, а армия поддержит своего лучшего генерала».