Я продолжал лежать в постели. В бойницы ярко светило утреннее солнце. Было так хорошо, что вставать не хотелось. Я продолжал думать, что все складывается вроде как неплохо и удивлялся тому, как быстро я адаптировался ко всему здесь.
Тут в мои покои зашел Ужас.
- Просыпайся. Ханьцы сняли лагерь и уходят в восточном направлении! - сообщил он.
- Как уходят? - это не входило в мои планы. Но это было лучше, чем я ожидал. Как я думал, они должны были дать еще один решительный бой, в котором попытались бы использовать свое численное превосходство. Потому я обрадовался, что теперь не придется выдержать еще одно тяжелое сражение, которое мало ли чем могло обернуться в итоге.
- Уходят в полном вооружении, с поднятыми знаменами и в правильном порядке.
- Мы победили! - обрадовался я. - пускай уходят на все четыре стороны.
Ужас поднял с пола мои сапоги и с силой бросил их в меня.
- Я сказал, вставай! Я второй раз уже слышу от тебя это странное высказывание. Но сейчас не до твоих странностей. Тебя ждут воины, оставшиеся в крепости. Канглы и тысячи Иргека и Ирека двинулись вслед за ханьцами.
- Зачем?
- А затем, что их еще осталось больше четырех туменов и ни один из них не должен вернуться к себе, а если удастся кому-то вернуться, то этот поход они должны вспоминать с ужасом, чтобы на многие десятки лет вперед даже мысли не допускали снова вернуться на наши земли..
- Слушай, Уж-ж-сс, э-э-э, Буюк, я не хочу их убивать. Дома их ждут семьи, родители, жены, дети. Пусть спокойно возвращаются.
Ужас, посмотрев на меня, ответил:
- Иногда я начинаю думать, что ты это не ты. Тебя как будто подменили. Говорить, думать начал по-другому.
- Что тебя мысли сразу заносят не туда, - забеспокоился я. - Ты же знаешь, что я потерял память после ранения в голову.
- Вот если бы не это и не шрамы на тебе, которые я сам лечил, то сильно засомневался бы, что передо мной мой племянник. Ладно, быстрее одевайся, я пока скажу Тегыну, чтобы он привел твоего коня.
Через десять минут я вышел из цитадели в полном боевом облачении. Передо мной стояла ровными шеренгами конница гуннов, которые, увидев меня, разом закричали приветствие. Я сел на коня, подведенного мне «моим» братишкой Тегыном. Молча поехал в сторону ворот, которые открыли передо мной легионеры. Рядом со мной пристроились Ужас, темник канглы Кокжал и командующая тысячей женщин Айбеке - дородная, увешанная вместо украшений оружием девица лет тридцати с кулаками не меньше, чем двенадцатиунцовые боксерские перчатки. За мной ехали десяток Угэ и дальше собственно вся конная армия, находившаяся в крепости. Легионеры остались по приказу Ужаса в городе. С нами выехал только Гай Эмилий.
Отойдя на несколько километров от города, я встал в сторону, пропуская мимо себя всадников. Разглядывая их, я увидел, что каждый из них вел за собой одну вьючную и двух, как я понял позже, заводных лошадей.
* * *
Я ехал на лошади, завтракал вяленым мясом, запивал водой из бурдюка и смотрел по сторонам. Справа от меня были небольшие горы, слева простиралась, на сколько хватало глаз, степь. Да это тот самый край между Таразом и Алматы. Степь здесь была такой же, как и в мое время. Только вот не хватало автобана «Западный Китай - Восточная Европа», электрических сетей, придорожных кафе и домов. Воздух был намного легче и наполнен весенним ароматом степных трав. Проехав несколько часов, я увидел каменную крепость. Гай также с удивлением рассматривал ее, так как она была построена по всем фортификационным правилам Рима.
- Что это за крепость? - спросил я у Ужаса.
- Это замок Акыртас, крайняя крепость Ескендира Двурогого. По его приказу его воины строили крепость здесь для того, чтобы он мог отдохнуть, перед тем как завоюет Хань...
- Но его планам не суждено было сбыться, - перебил я его. - В Индии восстали его воины, а вскоре после этого он умер сам. И почти законченное строительство прекратилось.