А что? Можно попробовать. Мне сейчас всего тринадцать лет. Теоретически я вполне могу прожить в добром здравии и уме еще, как минимум, лет пятьдесят-шестьдесят. А за это время можно создать мощное государство в степи с сетью городов и развитой торговлей.
- Гай! - крикнул я. Первая моя мысль была о нем как о представителе нации, создавшей Римскую Империю. Руками солдатов Рима были построены десятки городов и сотни тысяч километров дорог, существующих еще и в мое время.
- Гай! - снова позвал я центуриона. Гай вышел в распахнутые двери юрты, за ним последовали близнецы.
- Присаживайся, - сказал я ему. Иргек и Ирек тоже сели рядом, с интересом смотря на меня.
- А я вас не звал, - сказал я близнецам.
- Да ладно, нам просто стало интересно, что ты придумал в этот раз. Обычно, когда ты так неожиданно начинаешь звать кого-то, то мы сразу же начинаем побеждать ханьцев, Буюк уезжает в Согд и сажает на трон рабов, находим золото там, где его вообще не должно было быть. Вчера ты отпустил Чен Тана. И мало того, что ты отпустил его, ты отпустил с ним пять тысяч пленных ханьских солдат, ты еще дал им тысячу лошадей и вдобавок еще десять тысяч комплектов оружия и все арбалеты! А все остальное оружие отдал кузнецам на переплавку и сейчас они куют какие-то странные доспехи. Никто из вождей не стал возражать потому, что все, что ты придумывал пока идет на пользу нам. Хотя у всех возник один вопрос. Зачем отпускать и вооружать извечного врага, который хотел только недавно убить тебя? Вот и сейчас нам интересно послушать, что ты надумал снова.
Я, пропуская их слова и видя бесполезность дальнейшего спора с ними, обратился к римлянину:
- Гай, четырнадцать лет назад в битве у города Кар в Сирии двенадцать тысяч легионеров попало в плен к Парфянам. Скажи сколько сейчас вас осталось? Только не начинай кипятиться, это чисто деловой вопрос и ни в коем случае не хочу оскорбить тебя, - добавил я, увидев, как скривилось лицо Гая.
Гай, сначала задумался, потом глубоко вздохнув, покраснел, и, не выдержав, захохотал:
- Прости, царь, но твое сравнение моего плохого характера с котелком для кипячения воды показалась мне очень забавным, - сказал он, отсмеявшись, а затем продолжил, при этом еле сдерживая невольно появляющуюся улыбку на своем лице:
- Три года назад, когда я покидал лагерь, там оставалось чуть больше восьми тысяч легионеров. Больше двух тысяч умерли от болезней и мелких стычек со скифами у восточных границ Парфии. Сто двадцать четыре легионера погибли здесь, в бою с солдатами Империи Серес.
- А где расположен ваш лагерь?
- Отсюда примерно в восьмистах милях юго-западнее и в пятидесяти милях восточнее парфянского города Маргуш, в стране под названием Маргиана.
- И как, нравится вам там?
- Ты снова шутишь, царь?
- Нет, просто хочу понять, что вас может держать там? Есть ли у легионеров надежда, что они еще смогут вернуться в Рим?
- Последней надеждой было то, что Юлий Цезарь готовился отомстить за поражение Красса, но ты сказал, что он убит, а не верить тебе у меня нет оснований. Все, что ты сказал выглядит столь убедительно, что все находящиеся здесь легионеры поверили тебе. Но даже если бы и была надежда, то половина из всех легионеров предпочтет выбор остаться и погибнуть здесь, в тысячах миль вдали от родины, чем позорному возвращению в Рим и жить там изгоем. Нас, после плена в легионы не возьмут снова служить. Нас даже не каждый ланиста наймет теперь. И что нам делать? Жить на горбах своих родственников и позорить их? Я уж точно не вернусь. Тем более, как ты сказал, мой брат сейчас триумвир, а значит один из владык Рима и его враги могут использовать мой позор ему во вред. Пусть лучше я останусь здесь и в памяти римлян буду героем, погибшим во славу Рима.
- Слушай, Гай. Я не хочу тебе врать и потому сообщу. Сейчас, вот прямо сейчас, Марк Антоний во главе тринадцати легионов, десяти тысяч арабской конницы и вспомогательных войск из числа армян, переправилась через Тигр и идет скорым маршем на мидийскую столицу Фараспу, где правит вассальный парфянам царь Артвадс. Но его постигнет неудача в результате того, что его предадут армяне. Парфяне сожгут обоз и все осадные машины. Конечно, не будет такого сокрушительного поражения как у Краса и он сохранит армию, но поражение есть поражение.
- Вы не успеете на помощь к нему, - добавил я, увидев, как он встрепенулся, - даже если вы будете настолько удачливы, что пройдете через контролируемую парфянами территорию в тысячи миль на запад. Парфяне, озлобленные нападением Антония и вашим восстанием, убьют всех вас.