- А ты можешь сделать так, чтобы мое сознание снова оказалось в моем теле и в моем времени? - спросил я с начинающим меня охватывать сильным волнением.
- Могу, - ответил он с усмешкой и дальше спросил с интересом, - а меня там не было? Мне интересно, сколько я еще могу прожить. Ведь то, каким ты меня видишь сейчас, я был и триста лет назад. Я уже тогда прожил почти девяносто.
- А ты разве не интересовался своим будущим? - спросил я.
Шаман вздохнув, произнес:
- Мое будущее для меня закрыто.
- Не было тебя тогда в этой пещере, - ответил я машинально, - разве, что... - Тут мне в голову пришла одна мысль, и я спросил - А на вершине этой скалы нет могилы святого?
Он, внимательно посмотрев на меня, коротко ответил:
- Нет, - и продолжил с легким раздражением, - я могу исполнить то, о чем ты просил, но только сначала реши, хочешь ли ты действительно этого?
Я хотел было уже крикнуть «Конечно», но, увидев прищуренный взгляд шамана и его скривившиеся губы в ехидной улыбке, вдруг задумался: «А что и кто меня там ждет? Старенькая квартирка, требующая капитального ремонта. Работа с мизерной зарплатой. И? Ну и все! Правда друг у меня есть, армейский служак, которому я жизнь спас в Таджикистане, на свадьбу сына которого я и приехал в Тараз. Но у него своя жизнь, своя семья. У меня даже любовницы постоянной нет: не могу позволить себе такой роскоши. А здесь я молод и уже один из сильных мира сего! Может даже стану самым могущественным человеком в эту эпоху, если не убьют, конечно, в какой-нибудь очередной битве, если не отравят китайские шпионы, если не замочат наемные убийцы Хорезма или Парфии, если не заболею в суровых условиях степи, если, если, уж очень много если. Я вспомнил, что всего за семь месяцев моего пребывания здесь меня несколько раз чуть не убили. Вначале китайцы во время штурма, а затем в ходе битвы с ними у подножия гор, парфяне в бою у Маргуша. Сакман тоже мог бы запросто убить, если бы не тот странный волк. Кстати, мне Угэ сообщал о каких-то сходках вождей гузов и некоторых родов канглы. Он подозревает их в заговоре против меня и возможном сговоре с Коканом. Вокруг заговоры, смерть, постоянно нужно что-то активно предпринимать, чтобы не просто нормально жить, а элементарно выжить. Уж лучше быть второсортным врачом, тем более, что многие другие мои коллеги почти ничем не отличаются в профессионализме от меня, жить простой, но спокойной без всяких явных угроз быть убитым и умереть своей смертью от старости пусть даже в своей хрущевке».
- Возвращай меня обратно, - сказал я уверенно, не обратив внимания на то, как внимательно смотрел на меня шаман и его последующую презрительную усмешку.
- Не пойму, почему Тенгри выбрал тебя? Наверное, и боги ошибаются. Хотя, чему тут удивляться. Многие великие воины и настоящие ханы не оправдывают ожиданий.
Шаман подошел к висевшему на противоположной от меня стене бурдюку и, сняв его, подал мне.
- На, выпей это, - проскрипел он.
- Что это? - спросил я у него, откупорив бурдюк.
- Пей! Это поможет освободить твой дух от тела Богра.
- А что будет с ним, когда я покину его? - спросил я у шамана, принюхавшись к бурдюку. Из бурдюка почему-то пахло прокисшим молоком.
- Дух Богра давно уже находится среди своих предков. Поэтому его тело, скорее всего, умрет, как только ты покинешь его, - сказал он, одновременно с этим рассматривая развешенные на стенах сушеные травы и выбирая из них некоторые. Подойдя ко мне, по пути подобрав валявшуюся на земле чашу, он легонько толкнул меня, приказывая встать. Шаман открыл мешок, на котором я только что сидел, набрал из нее в чашу что-то похожее на черный песок, посыпал туда предварительно измельченные травы. Все это перемешал своей костлявой рукой.
Он, увидев, как я наблюдаю за ним, проскрипел:
- Закрой оба входа.
Над входом и выходом пещеры висели прибитые к скальной породе куски кошмы, которые с нижней стороны были подвязаны к металлическим кольцам, торчавшим из стен.
Я подошел и развязал веревки, кошмы сразу же плотно закрыли входы.
- Ты выпил? - спросил шаман, взглянув на бурдюк.
Я вместо ответа резко, выдохнув, сделал глубокий глоток. На вкус жидкость в бурдюке была обычной несвежей водой, налитой к тому же в не помытый бурдюк, где до этого хранилось прокисшее молоко.
Шаман, удовлетворенно кивнув, высыпал содержимое чаши в костер.