ТАМАРА. Успела?
ЛЁНЯ. Успела, успела. Садись. (Взял пепельницу, стряхнул пепел.) Так. О чем это я? Ах, да. Вами, друзья мои, был задан вопрос. Каким же это таким фантастическим образом я оказался в этом шкафу? Итак, отвечаю. (Увидел бутылку вина.) Вау! Винцо пьем? Хорошо живем. Шикарно. Можно мне попробовать? А то в горле пересохло.
ТАМАРА. А его не открыть так. Его чтобы открыть, этот нужен… (Паше.) Как вы говорили?
ПАША. Штопор.
ТАМАРА. Вот. Штопор нужен. А у нас нет.
ЛЁНЯ. У вас нет, а у нас есть. (Бьет по дну бутылку ладонью, пробка вылетает.) Как же это так получилось, подруга моя суровая дней милых, что мужиков с винами привечаете, а личным штопором до сих пор не обзавелись?..
ПАША. (Вдруг встал.) Знаете что?
ЛЁНЯ. Что?
ПАША. Прекратите ломать комедию! Противно на вас смотреть! Я… я… я ей сейчас всю правду расскажу. Пусть знает, что вы за птица.
ЛЁНЯ. А я вам сейчас, друг мой, Паша, ваву сделаю. Так сказать, в порыве ревности. И мне за это ничего не будет.
ПАША. Нечего меня пугать.
ЛЁНЯ. И ей тоже ваву сделаю. Имею право. Так что сядьте и помалкивайте.
ПАША (садится). Подонок вы. Вот вы кто.
ЛЁНЯ. Все мы не без изъянов. (Глотнул вина.) Итак, о чем это я? Ах, да. Каким же это таким образом я оказался в этом, вульгарно выражаясь, шифоньере. Так вот. Объясняю. Поступил сигнал, что вы, милых суровых дней подруга моя, занимаетесь здесь в мое отсутствие адюльтером, что в переводе на великий и могучий означает блядство.
ПАША. Прекратите клеветать на невинную женщину!
ЛЁНЯ. Хотите ваву, дорогой мой Паша? Не хотите? Прелестно. Так вот, друзья мои, поступил вышеупомянутый сигнал, и я (состроил трагическую мину), любящий и верный муж, всю свою сознательную жизнь веривший в чистоту и непорочность супружеского ложа, докатился до того, что, как Коля Кузнецов, вынужден прятаться в шкафу и наблюдать такое… такое… (заплакал). И что же после этого мне делать? Как жить дальше? Как?..
ТАМАРА. Ленечка, успокойся, пожалуйста.
ПАША. Да он же кривляется, этот подонок.
ТАМАРА. Прекратите называть его подонком! Он… он романтик. Он в чистую любовь верит. Он семнадцать хризантем Софии Ротару подарил. А вы не дарили. Вот. Ленечка, миленький, перестань. (Упала на колени, целует ему руки.)
ЛЁНЯ (трагически). Так как же мы теперь жить будем?
ТАМАРА. Как и раньше. Ленечка. Я не люблю этого. Пашу то есть. Я тебя люблю. Ты у меня хороший. Ты меня из деревни вытащил. А с ним мы не поцеловались даже. Хотели, но не успели. А сейчас даже и не хочем. Правда, Паша?
ЛЁНЯ (еще более трагически). О, боже! О, силы небесные! Эта женщина не ведает, что говорит. Супружеское ложе осквернено, а она твердит, что это можно забыть. (Вдруг вывернулся, отскочил.) Такое не забывается, милая суровая подруга дней моих! И по сему один из нас должен уйти…
ПАША (встал, пораженно). Я понял, что вы задумали.
ЛЁНЯ. Понял и молодец.
ПАША. Я… я… Это же верх подлости. Я не собираюсь участвовать в этом.
ЛЁНЯ. И не надо, друг мой Паша. Надевайте свои желтые штиблеты, застегивайте брюки и в путь. Вы свою миссию выполнили.
Р. (пошел в прихожую). Мерзавец. Какой вы все-таки мерзавец. И как только додумались до такого.
ЛЁНЯ. Элементарно, Ватсон. Сейчас эпоха компроматов. Да и квартирный вопрос испортил давно уже не одних москвичей. Так что чао, чао, чао. (Тамаре.) Так на чем мы остановились. Ах, да. Один из нас должен уйти. И будет несправедливо, если это буду я — униженный и оскорбленный. Значит?.. Значит?..
ТАМАРА. Что, Ленечка?
ЛЁНЯ. Значит, уйти должна…
ТАМАРА. Я?
ЛЁНЯ (грустно). Угу.
ТАМАРА (встала с колен, убитым голосом). А куда же я?
ЛЁНЯ. На родину. Родина-мать зовет.
ТАМАРА. Туда? (Показала куда-то рукой.)
ЛЁНЯ. Туда-туда.